Книга Пылающие небеса - Андрей Земсков

Злорадствующий маньяк от возбуждения забегал по комнате, мерзко хихикая и хлопая в ладоши. Затем он остановился рядом с лежащим на полу Святобором и внимательно посмотрел пленнику в лицо. В ответ лейтенант окинул его взглядом, полным ненависти и презрения. Но во взгляде русского офицера не было страха, так как страх неведом русским офицерам.

— Да, мое имя немного сейчас подзабыли! — несколько смущенно промямлил вражеский главарь, не увидев в глазах пленника ожидаемого ужаса. — Возможно, потому ты меня и не боишься… То есть ты меня недостаточно боишься… Меня боятся все! Меня невозможно не бояться! Я велик и ужасен! И ты меня боишься, но боишься недостаточно, не испытываешь благоговейного ужаса при виде величайшего злодея вселенной…

Коротышка опять заходил по комнате, но теперь в его походке явно чувствовалась суетливость.

— Мое имя — полковник Гусейнов! Я служил в тайной полиции Расиянского Демократического Православного Царства! Меня боялись все! Меня боялись даже мои начальники! Меня боялись даже правители Расиянского Царства! Все боялись полковника Гусейнова! Мое имя наводило на всех ужас! Я лично пытал арестованных! Я приказывал расстреливать мирные демонстрации!

Только при упоминании о расстрелах мирных демонстраций Святобор вспомнил, когда он единственный раз в жизни слышал фамилию Гусейнова. Это было очень давно, будущий лейтенант еще учился в школе. В Расиянском Царстве во все времена простой народ испытывал притеснения от всех тамошних правителей, церковников и богатеев. Соответственно, любое недовольство жестоко подавлялось, там по любому поводу могли кого угодно бросить в тюрьму, даже особо не доказывая вину — как за критику светских властей, так и за критику церковных. Даже за несоблюдение поста и неявку в церковь на обязательную молитву в Расиянском Царстве была введена уголовная ответственность. Временами терпение у народа все же кончалось, и происходили массовые антиправительственные выступления, заканчивавшиеся обычно погромами. Правительство кидало на подавление выступлений ОПОН — отряды полиции особого назначения, а если ОПОН не справлялся, то и войска. Для разгона демонстрантов в Расиянском Царстве производилась всевозможная специальная техника, начиная от нанодубинок и всевозможных полицейских скафандров до специальных ультразвуковых установок и машин-говнометов, которые могли буквально смывать людей мощной струей фекальных масс. Разработка и производство специальной техники и снаряжения для подавления народного недовольства было единственной сферой, где Расиянское Царство являлось мировым лидером, если, конечно, не считать производства алкоголя и церковной атрибутики, где Расиянское Царство также было вне конкуренции. Разумеется, мировая общественность периодически вяло выражала дежурный протест по поводу действий расиянских властей. Но расиянским властям было глубоко наплевать на такие протесты. Так как все демократические государства являются одинаково антинародными, то всерьез воспринимать такие протесты от себе подобных в Расиянском Царстве никто даже не пытался. И только Народная Социалистическая Империя Русь, руководимая Единой Партией и мудрым Верховным Председателем, разоблачала мелкобуржуазную и антинародную сущность расиянского режима и православного мракобесия с позиций научного мировоззрения и национал-атеизма.

В общем, тогда расиянские попы получили крупные и конечно же безвозмездные пожертвования от нескольких альдебаранских концернов, производящих синтетические продукты питания. Сразу после получения этих пожертвований главный расиянский поп вспомнил, что кошер является неотъемлемой принадлежностью православия, но был вероломно украден у православных коварными иудеями, которые еще и извратили святую православную кошерность. Сделали они это, разумеется, в угоду Аццкому Сотоне. В Расиянии даже каждый школьник знал, что иудеев специально создал Аццкий Сотона, чтобы те боролись с православием. В общем, по распоряжению главпопа расиянский государственный сенат быстренько принял закон о православной кошерности, согласно которому кошерными являлись только синтетические продукты, а потребление любой естественной пищи строжайше запрещалось. Вдобавок расиянское министерство инопланетных дел предъявило дипломатический протест правительству Израильской Империи, требуя вернуть кошерность, коварно похищенную у православных расиян. Этот нелепый демарш, естественно, вызвал крупный международный скандал.

Но даже такой покорный и униженный народ, приученный терпеть все что угодно, взбунтовался, не желая отказываться от последних естественных продуктов, которые уже и без того стали редкостью в меню расиян. Но церковники получили еще немного бескорыстных зарубежных пожертвований, и расиянское правительство приступило к подавлению беспорядков. Беспорядки подавлялись беспрецедентно жестокими методами, правительственные силы развязали против населения настоящий террор. Но особенно тогда отличился полковник Гусейнов, по приказу которого было вырезано население целой планеты. Это зверство привело в ужас даже правительство Альдебарана, не говоря уже о других менее демократических и потому более человечных, государствах. Почти все объявили о полной политической и экономической изоляции Расиянского Православного Царства. Правительство Расиянского Царства, которое полностью зависело от импорта, перепугалось и вынуждено было прекратить репрессии. Попы несколько смягчили закон о православном кошере, признав кошерными попкорн и крысиное мясо, разрешив их потребление во все дни, за исключением понедельников и дней постов. А полковника Гусейнова как козла отпущения уволили из полиции. Тогда, будучи еще школьником, Святослав на классной политинформации делал доклад о зверствах расиянского режима, в том числе и о деятельности полковника Гусейнова. А теперь этот маньяк-убийца стал главарем межзвездных террористов, и Святобору довелось попасть к этому нелюдю в плен.

— Меня все боялись! Их власть держалась на мне! Стоило только этому сброду услышать мое имя, как любое сборище разбегалось… В страхе разбегалось… В ужасе! Хи-хи-хи… Когда на выборах кто-то не так голосовал, то он знал, что если голоса неправильно посчитаются, то появится полковник Гусейнов и вместо голосов будут считать трупы! Хи-хи-хи… А чем они мне за это отплатили, эти жирные трусливые чиновнички, которые даже боятся выйти на улицу без вооруженной охраны?! Они меня уволили! Представляешь, мой юный друг, они меня уволили! Меня уволили жирные трусливые чиновники, которых быдло не сожрало только потому, что боялось меня! Нет, ну ты представляешь?! Они меня уволили! Хи-хи-хи… Они уволили самого полковника Гусейнова, олицетворение абсолютного зла! Хи-хи-хи… Уволили, потому что боялись!. Хи-хи-хи… Теперь ты понял, мой юный друг, с каким великим злодеем ты имеешь дело?! Хи-хи-хи…

Полковник Гусейнов подошел к бару и налил себе в хрустальный бокал какую-то мутную жидкость из бутылки и, залпом выпив ее, утерся рукавом и громко рыгнул. Откашлявшись, бандитский главарь вновь повернулся к лежащему на полу Святобору.

— Ну так вот, мой юный друг! — злорадно ухмыляясь, продолжил свой монолог Гусейнов. — Прилетят ваши крейсера, скоро уже прилетят и убьют моих солдатиков, всех убьют! Я знаю, что ваши, после того как мы славно здесь позабавились с вашим мирным населением, пленных брать не будут! Ваша десантная бронепехота вообще не любит брать пленных, это ты, наверное, и без меня знаешь… Хи-хи-хи… Но не это главное, все равно мне эти солдаты больше не нужны… Хи-хи-хи… Они выполнили свою работу и теперь последнее, что могут для меня сделать, доставить мне радость, умирая… Хи-хи-хи… Только жаль, что я не смогу насладиться, наблюдая, как ваши десантники будут их убивать… Хи-хи… Ведь это так приятно, смотреть, как разлетаются в разные стороны куски свежего мяса, как течет кровь, как солдаты перед смертью корчатся в ужасных мучениях… Хи-хи-хи… Вам разве не нравится смотреть на свежие трупы, на кровь, на то, как мучаются смертельно раненные? Правда не нравится?! Хм, странно… Но, с другой стороны, у каждого свои вкусы. Я, между прочим, либерал и сторонник свободы, потому свои вкусы вам не навязываю, мой юный друг… Хи-хи-хи… Вот так! Думаешь, я не буду тебя убивать потому, что я добрый?! Хи-хи-хи… А вот в этом ты глубоко ошибаешься! Нет, я действительно не буду тебя убивать, но не потому, что я добрый… Хи-хи-хи… А потому, что я — злой! Да, я действительно тебя не убью. Я тебя скоро отпущу. За тобой прилетят спасатели и отвезут на вашу базу. Хи-хи-хи…