– По-одойди, – сказала Стелла. – Я должна тебя ви-идеть.
Духов послушно обошел «сани». Он дрожал. Зубы стучали так же часто, как сердце.
– Теперь все зависи-ит только от тебя, – Стелла с трудом перевернулась на спину. Скривилась от боли, когда из горба вновь донесся рык. – Если у тебя хватит решимо-ости, ты попадешь к обма-анщику. Если нет – все было зря. И ты поги-ибнешь.
От последней фразы Андрея качнуло. Ноги чуть не подогнулись. В груди стало жарко, точно в топке.
Стелла смотрела на него мутным взглядом. То ли копила силы, чтобы продолжить, то ли ждала.
– Что я должен делать? – хрипло спросил Андрей.
Дочь Отшельника улыбнулась. Грустно и… злорадно.
– Тебе придется уби-ить меня. Чем ско-орее, тем лучше.
Первые пару мгновений Духову казалось, что он ослышался. Потом Андрей встретился со Стеллой взглядом и понял: слух не подвел.
Тело само сделало шаг назад.
– При-идется, – повторила Стелла. – Ина-аче умрешь.
Продолжая пятиться, Духов замотал головой. Яростно, будто хотел вытрясти все мысли, возникшие после слов изувеченной девушки.
Убить ее?! Как?! И, главное, зачем?!
Нет. Он не сможет. Ни за что!
– Умре-ешь сам, – сказала Стелла, видимо, опять забравшись в голову Духова. – Тогда наш путь окажется напра-асен. Ты хо-очешь этого?
– Нет, – выдавил Андрей.
– Тогда набери-ись решимости. Ты до-олжен. Я про-ошу.
Судороги заставили ее скрючиться. Стелла затряслась, загудела. Черные черви выстрелили из волдырей на голове и затрепетали, будто на ветру. Потом неведомая сила словно столкнула ее с «саней». Дочь Отшельника упала на землю, наполовину скрывшись в тумане. Завизжала, стала биться. Духов, точно окаменев, смотрел на ее мучения.
Стелла превращалась в Изверга. В этом не было сомнений. Неизвестно, через какое время последние капли человеческого покинут это страшное, изломанное черной магией тело…
А потому надо бежать. До окраины Ползучего Бора недалеко, так что Андрей не заблудится. Правда, неизвестно, что будет потом. Но сейчас важнее другое.
«Бежать!» – подумал Духов, готовясь развернуться и броситься прочь от дочери Отшельника.
Визг Стеллы перешел в рык. Она перевернулась на бок и поползла к Духову. На лице застыла жуткая маска ненависти.
– Не с-смей убега-ать! – с трудом выдавила из себя Стелла. – Сам поги-ибнешь и меня погу-убишь! Этого хо-очешь, да?! С-с-слаба-ак! Нена-авижр-р-ра-а-а!
Она запрокинула голову, и из разинутого рта хлынул желтый поток. Потом дочь Отшельника стала кашлять и хрипеть.
Андрей смотрел на нее и задыхался.
– Про-ошу! – Стелла приподнялась и посмотрела на Духова почти по-человечески. – Времени все ме-еньше!
– Но я не могу! – Андрей не выдержал – заорал, подавшись вперед и сжав кулаки. Все внутри клокотало от ужаса. – Я не убийца!
Стелла покачала безобразной головой.
– Зна-ачит, все зря. Сейчас я переста-ану быть челове-еком. И убью тебя. Впрочем, даже если ты сможешь убе-ежать, все равно погибне-ешь. Фроны и Дымови-ики не дадут тебе добра-аться до Степной Обители. Без моего сердца все напра-асно…
«Без моего сердца… – мысленно повторил Андрей, не отрывая от Стеллы напряженного взгляда. Он был готов бежать в любую секунду. – Что это значит?»
– Мое сердце, – дочь Отшельника вновь прочитала его мысли. – Да. Ты до-олжен убить меня и забрать мое се-ердце. Оно помо-ожет. За-ащитит, когда нужно, и откро-оет дорогу к покоям обманщи-ика. Так должно быть. Но ты…
Она не договорила и снова забилась, скованная болью. Рык, доносившийся из горба, стал громче. Сам горб зашевелился, отчего ноздреватая корка покрылась трещинами. А потом с тошнотворным хлюпом наружу прорвались несколько черно-серых стеблей с шишками на концах. Шишки затрепетали, зачавкали, выпуская длинные жала. Острия смотрели на Андрея.
– Ты-ы оказался-а тру-услив, – с трудом выговорила Стелла. – Время на исходе, а ты… Трус-с-с! – она оскалилась, зашипела и поползла к Духову.
Тот вновь попятился, хватая ртом воздух. В разгоряченном мозгу стучали два слова: «забрать сердце». Андрей должен не просто убить Стеллу. Нужно еще…
«Поэтому она не хотела, чтобы Отшельник шел с нами, – понял Духов, глядя на девушку-Изверга. Та наступала, передвигаясь на тонких удлинившихся руках. – Она знала, что ее отец не позволил бы мне… Все знала. С самого начала. И Отшельник об этом говорил: она знает, что делать».
Стелла продвинулась еще на десяток метров и рухнула на землю. Закатила глаза, а из раскрытого рта донесся вой.
«Знает, – все повторял про себя Андрей. Он не мог отвести от Стеллы взгляд. Безумно хотел, но не мог. – Все, что она говорит, – правда. Значит, ничего не получится… Если… я не решусь…»
Стелла выла. Духов смотрел на нее и понимал, что этот приступ ярости не закончится. Точнее – закончится, но тогда дочь Отшельника перестанет быть человеком.
Ее отец не хотел, чтобы так случилось. И Стелла этого не желает. И Андрей тоже.
Значит…
«Господи», – Андрей всхлипнул и осторожно, боком, двинулся к «саням». Там лежал зазубренный меч из кости.
Один раз это оружие уже спасло Духову жизнь. И теперь вновь пришло его время.
«Помоги!» – чеканил про себя Андрей.
– Сде-елай это, – перестав выть, прохрипела Стелла. – У тебя-а не больше мину-уты.
Вскрик. Стелла вздрогнула, перевернулась на бок и задрала распухшую ногу. Под воспаленной кожей что-то шевелилось. Девушка опять закричала, и нога… взорвалась. Во все стороны брызнули кровь и ошметки плоти.
Духов охнул. Отпрянул, закрываясь руками. Выждав несколько секунд, он повернулся к Стелле. От изувеченной ноги осталась только кость. Но ее почти не было видно за множеством колючих зеленых щупалец.
– Про-ошу!!! – Стелла со стоном приподнялась на руках. – Убе-ей! Забери мое сердце! Оно горит! И до-олжно го-ореть! Если пога-аснет – поздно!
Вот и «сани». Вот и меч. Лежит рядом со спальным мешком.
Духов протянул руку. Взялся за оружие.
«Она знает, – повторял про себя Андрей. – Знает, что я из другого мира. Из настоящего. А здесь…»
Верно! Только об этом и надо думать! Все вокруг выдуманное! Гипноз!
А потому – не будет никакого убийства!
Верно!
Но почему тогда так трудно?!
Андрей стиснул зубы и поднял меч.
– Хо-орошо! – просипела Стелла. – У тебя-а получи-ится! Ты справи-ишься! А я-а помогу…
Она оскалилась и перевернулась на спину. Стебли с шишками, словно противясь этому, заволновались.
