Когда разобрали по командам технических специалистов, Алексей попросил разрешения обратиться.
— Разрешаю.
— Я снайпер, в красноармейской книжке запись соответствующая есть.
— Нет у нас в полку снайперской команды. Ваша фамилия?
— Ефрейтор Ветров.
— Я учту. Встаньте в строй.
— Есть.
Оставшихся пехотинцев отправили на передовую.
Алексей ругал себя — надо было назваться миномётчиком или артиллеристом. Там и необученные нужны: снаряды подносить, к примеру — наука невелика. А в пехоте толку от его способностей никакого. А уж если воевать, так с толком, с максимальной отдачей.
Тем не менее через неделю его вызвали в штаб батальона.
— Ты правда снайпер?
— Так точно.
— На нашем участке немецкий снайпер завёлся. Что ни день, трёх-четырёх человек убивает. Надо его уничтожить.
— Винтовка снайперская нужна, с оптикой.
— Нашей нет, есть трофейный «маузер». Сгодится?
— Наша лучше, привычнее. Но и из немецкой стрелять можно.
Ему вручили винтовку, патроны.
— Делай, что хочешь. Даю тебе три дня, но чтобы снайпера убил.
Легко сказать — «даю три дня»! Надо выбраться на передовую, с очевидцами поговорить. Когда немецкий снайпер стреляет, по открытой ли цели, куда попадает, на каком участке чаще появляется? А до того винтовку пристрелять надо. У снайпера, как и у сапёра, права на ошибку нет. Немца надо снять одним выстрелом, при промахе он сам может Алексея убить. У немцев на фронте снайперов было меньше, чем у нас, но готовили их тщательнее. К тому же снайперы всегда охотились парами. И не факт, что убьёшь одного, а второй не продолжит стрельбу. Напарника бы ему, да где же его возьмёшь?
Алексей ушёл в тыл и в овраге пристрелял винтовку.
Бой у «маузера» оказался неплохой, на триста метров он три пули уложил в консервную банку.
Вечером он пришёл в расположение второй роты — на их участке снайпер появлялся наиболее часто. К тому же местность на немецкой стороне для маскировки была наиболее удобной, есть лес с высокими деревьями, а на наших позициях — кустарники и овраги. Укрываться в них удобно, но для ведения снайперского огня они не подходят. Лучше иметь возвышенное место, обзор дальше. Почему-то ему сразу подумалось о деревьях.
Алексей доложил ротному о задании и о том, что затемно выйдет на «нейтралку». Ротный вначале стал возражать, но, узнав, что приказ исходит от батальонного начальства, замолк.
— Делай, что хочешь! — махнул он рукой.
Перед рассветом Алексей вышел на «нейтралку». Отошёл от наших траншей метров на сто. Плохо, что днём местность изучить не успел, особенно немецкие позиции. Немецкий снайпер где-то прятаться должен, огневую точку оборудовать.
Как только начало светать, через прицел Алексей стал рассматривать всё, что могло служить снайперу укрытием. У груды ржавого железа, бывшего когда-то грузовиком, он отрыл себе небольшой окоп — с тем, чтобы только лёжа поместиться. Когда солнце перевалит за полдень, тень от бывшего грузовика его скроет и не даст блеснуть оптике.
Часа за три он изучил почти каждую точку. Но выстрел на той стороне прозвучал неожиданно. Не по Алексею — иначе он был бы убит, если бы его уже обнаружили; или фонтан земли при промахе рядом взметнулся бы.
Стрелял явно снайпер, и, насколько по звуку мог определить Алексей, стреляли со стороны деревьев.
Он направил туда винтовку и через оптику принялся разглядывать деревья. Буквально каждую веточку разглядел, но снайпера не обнаружил. Замаскировался уж очень умело, или Алексей ошибается, и выстрел прозвучал совсем с другого места?
Деревья — небольшая группка — отстояли от немецких позиций метров на пятьдесят и находились на «нейтралке». В голове сразу появилась мысль: после захода солнца осмотреть эти деревья. Если снайпер стрелял оттуда, то на дереве должна быть площадка. Целый день на ветке не усидишь — ноги затекут, да и поза неустойчивая. Вот только впустую ползать не стоит, всё же немцы рядом.
Алексей так и пролежал до темноты, и лишь после того, как сгустились сумерки, направился к своим. Первого же встречного пехотинца спросил, не убили ли кого?
— Ага, со второго взвода. Вчера к нам прибыл, новобранец. Захотел посмотреть на немцев, голову приподнял, а ему пулю в лоб.
— Так!
Алексей понял, что он не ошибся, и выстрел был не случайным. Попасть точно, да в небольшую цель на большой — метров триста — дистанции мог только снайпер.
— Где у вас сапёры?
— Где всегда — в тылу; в ту сторону, с полкилометра будет.
Алексей направился туда.
Сапёры занимали две землянки. Он представился, попросил несколько противопехотных мин.
— Ты же снайпер, зачем тебе мины? — удивился старший сержант. — Обращаться-то хоть умеешь? А то сам подорвёшься.
— Умею.
— Ну смотри. Тебе какие?
— Любые.
— Есть ПМК-40, ПМД-6, ПМД-7.
— Тогда лучше «семёрку».
Старший сержант ушёл на склад и принёс Алексею три мины; отдельно — три взрывателя.
— Сначала мины заложи, потом взрыватели ставь.
— Спасибо.
Вернувшись в траншею, Алексей попросил у командира пехотного взвода пистолет на время и штык от СВТ.
— Тебе зачем? Всё-таки личное оружие.
— Не с винтовкой же мне мины ставить? Я её здесь оставлю.
Лейтенант с видимой неохотой протянул ему штатный «ТТ». У одного из солдат взяли штык в ножнах.
— Смотри, пистолет верни! — напутствовал его лейтенант.
— Лучше бы удачи пожелал!
Алексей выбрался из траншеи и сначала пошёл в полный рост. Мин с нашей стороны не было.
Когда уже половина «нейтралки» была пройдена, он лёг на землю и пополз. С немецкой стороны до него донеслись смех, разговоры.
Деревья должны быть где-то рядом. Алексей пополз вправо, ощупывая перед собой землю.
Так, вот и деревья.
Штук пять-шесть старых тополей стояли куцей рощицей. Алексей прислушался — немцы вполне могли оставить часового. Но нет, никакого движения, ни звука, только разговор из траншеи. Однако ему приходилось быть очень осторожным. Случайный звук — и немцы обстреляют.
Алексей время от времени ощупывал перед собой землю на случай установки мин, хотя это казалось ему маловероятным. Главное — он искал следы присутствия снайпера.
И вот: сначала он обнаружил немецкую винтовочную гильзу. Понюхал. Пахло свежим сгоревшим порохом. Потом обнаружил примятую траву. Ещё не тропинку, но ходили сюда явно не раз и не два. Для него, как для охотника, сломанная веточка и примятая трава могли сказать многое.
