— Пошевеливайся, красотка, — шутливо прорычал Николас. — Нам еще в очереди стоять.
Джейм задержалась у меню, лежавшего на стойке.
— Filet de poisson — это, наверное, рыбный сандвич, — догадалась она. — Но ради всего святого, почему «чизбургер» написано по-английски?
— Видимо, это слово не переводится на французский, — ответил Николас. — Ну, что выберете?
— Биг-мак, только без соленых огурцов.
— Вы несносная девчонка, — заявил Николас. — Как насчет biere?
— Что это?
— Пиво. Представляете, здесь даже пиво подают. Французу и в голову не придет выпить за трапезой кофе, даже в такой забегаловке, как эта, зато пиво — пожалуйста.
Джейм поморщилась.
— Нет уж, спасибо. Мне кока-колу без сахара, — сказала она. — Я и так уже нагрешила сегодня: сверх меры, согласившись съесть биг-мак.
Николас изогнул бровь.
— Впервые вижу женщину, способную на компромисс, — с радостным изумлением произнес он.
— Только когда это совершенно необходимо, — заверила его Джейм.
Джейм начинала ощущать потребность установить между собой и Николасом определенную дистанцию.
Она ясно видела, что интерес Кенделла к ней выходит за рамки внимания сотрудника посольства к американскому гражданину, находящемуся в Париже. Впрочем, особой беды здесь не было. Куда больше Джейм пугала ее собственная и все возраставшая привязанность к Николасу. Невзирая на все ее сомнения и страхи Николас нравился ей. И не только внешне. Джейм даже начинала понемногу доверять ему — а ведь она твердо решила, что никогда больше не будет доверять людям. Ее жизнь была лишена всякой определенности, и в таких условиях Джейм никого не могла ставить выше подозрений.
И все же ей нужен был человек, которому она могла довериться. Она хотела доверять Николасу Кенделлу.
Николас задумчиво рассматривал папку, лежавшую на его столе. Что это — чья-то халатность? Или наоборот? Его охватила тревога. Будучи не слишком искушенным в деятельности государственных спецслужб, он тем не менее отлично понимал, что дураков там не держат. Секретный агент никогда не бросит столь важные документы там, где их может найти кто угодно.
Что, если это не ошибка и документы нарочно оставили на его столе, чтобы он наверняка их заметил?
По мнению Джейм, с ней могло случиться все что угодно. Даже мой парень оказался одним из их людей — человек, которого я любила, за которого собиралась выйти замуж. Он продал меня им. Именно поэтому с Джейм было так трудно сблизиться. Виной тому были подозрение и страх. Его убили. Как только он стал не нужен, его ликвидировали.
«Возможно ли такое?» — думал Николас. Неужели Джейм права и ее отец занимался столь важными вещами, что ради сохранения тайны кто-то совершал убийства и был готов продолжать? Моя тетка что-то знала.
Она собиралась встретиться с человеком, который служил с отцом на войне, и ее труп нашли на берегу. Но она была отличным пловцом.
Николас открыл папку и неторопливо пролистал страницы. Откуда в посольстве могли взяться эти документы? Кому они принадлежат? Их появление на его столе можно было объяснить только чьей-то непростительной небрежностью. Я побывала в Форт-Левенуэрте.
Меня принял заместитель — могу лишь догадываться, что они сотворили с настоящим начальником тюрьмы в ожидании моего приезда. Нужных документов там не оказалось — архив как нельзя удачнее сгорел в пожаре. Мне сообщили, что отец якобы умер в Левенуэрте, но я так и не сумела добиться сколь-нибудь вразумительных объяснений, почему меня об этом не известили.
Николас вовсе не был уверен, что ему хочется рассказывать Джейм о папке и ее содержимом. Однако…
Он позвонил в отель и попросил связать его с номером мисс Лайнд.
— Вы становитесь слишком предсказуемым, Кенделл, — произнесла Джейм, сняв трубку. — Звоните мне каждый день в одно и то же время.
— Это упущение следует исправить, — отозвался он. — Как насчет изменения в расписании?
— Что вы имеете в виду? — спросила Джейм.
— Давайте поужинаем у меня. Я сам приготовлю.
— Да, это серьезное изменение. — Джейм рассмеялась. — Когда вам удобно принять меня?
Он хотел ответить «от рассвета до заката», но подавил это желание и сказал:
— Я заеду за вами в половине седьмого.
— Не глупите, Кенделл. Я отлично доберусь на такси, — с усмешкой произнесла Джейм.
— Я не думаю, что это удачная мысль… — заговорил Николас, барабаня пальцами по папке.
— Не спорьте, — отрезала Джейм. — Где вы живете? — Николас назвал адрес. — Увидимся вечером, — добавила она.
— Да.
Николас медленно опустил трубку на аппарат. Ему не хотелось, чтобы Джейм знала о его тревогах по поводу ее безопасности, но сумел ли он скрыть беспокойство? Если его подозрения верны, то над Джейм нависла нешуточная угроза.
Выйдя тем вечером из посольства, Николас понял, что за ним следят.
Глава 19
— Я вновь перечитала все те письма, которые отец посылал мне, пока я училась в школе, — сказала Джейм Николасу, когда они на закате прогуливались по набережной Сены. — Он всегда писал мне, куда бы ни ездил, даже если отсутствовал всего неделю. В крайнем случае он посылал открытку. — Джейм воззрилась в пространство, разглядывая нечто, что могла видеть только она сама. Ее губы были задумчиво поджаты. — Мне все время казалось, что в письмах отца может найтись нечто важное, что наведет меня на его след.
Николас нахмурился и поднял воротник теплого плаща, укрываясь от пронизывающего ноябрьского ветра.
— Джейм, вы твердо уверены в том, что хотите узнать истину? — нерешительно спросил он. — Это может оказаться ящик Пандоры.
Джейм повернулась и посмотрела на него, искренне изумленная вопросом.
— Конечно, хочу. Я должна узнать, — подчеркнула она. Ветер швырнул длинные волосы Джейм ей в лицо, словно прикрывая его роскошным золотистым флагом. — Моего отца обвинили во всевозможных грехах — от мошенничества до государственной измены, — продолжала Джейм. — Я должна отыскать его или по крайней мере восстановить его доброе имя.
Николас еще раз обдумал полученную накануне информацию и решил рассказать ей о найденных документах.
— Вчера я нашел в посольстве папку, — осторожно заговорил он. — Это были личные заметки, судя по всему, написанные послом — тем, который возглавлял миссию во времена, когда ваш отец должен был находиться в Париже.
Джейм пристально посмотрела на него:
— И что же?
— Эти заметки носят обвинительный характер, если не сказать больше.
