— Боюсь, пока у нас очень мало фактов, — сказал Мерсер. — Мы расследуем убийство. Похоже, преступник — или преступники — надеялись, что у жертвы могут оказаться очень дорогие вещи.
— Этот человек был коллекционером? — спросил Старк. — Поэтому вы пришли ко мне?
— Нет, она ничего не собирала. Мы нашли у нее в доме несколько ценных предметов, которые ей подарили много лет назад.
— Понятно. Она была из богатой семьи? Возможно, это один из старых клиентов моей фирмы? Я не мог читать ее некролог в газете?
Вряд ли, подумала я, если вы не выписываете «Амстердам Ньюс».
— Нет, ее убийство не вызвало большого резонанса.
Мерсер достал из кармана полиэтиленовый пакет для хранения улик, на котором было написано, где и когда нашли его содержимое, и передал Бернарду Старку.
— Можно высыпать их на стол и рассмотреть как следует?
— Конечно.
Старк перевернул пакет и аккуратно вытряхнул монеты на роскошный кожаный блокнот. Он передвинул их указательным пальцем, словно шашки на доске, и отсортировал по цвету и размеру.
— Что скажете? — поинтересовался Майк.
Торговец не торопился отвечать.
— Большинство монет довольно старые. Это видно по датам.
— Да, но какова их ценность? — нетерпеливо спросил детектив. — Они чего-то стоят?
— Взгляните сюда. — Старк указал на маленькие монеты, по виду ничем не отличавшиеся друг от друга. — Это пробные образцы. Они никогда не поступали в обращение. «Трехцентовые никели» — так их называли.
— И сколько за них могут дать на аукционе? — оживился Майк.
— Вот эта серия, датированная 1871 годом, оценивается по сто долларов за штуку. Те, что отчеканили двадцатью годами позже, примерно по двести.
Конечно, королевским даром это не назовешь, но мы не раз сталкивались со случаями, когда людей убивали за пригоршню мелочи или неправильную парковку.
Мерсер передал ему еще один пакет.
— Хм. — Старк извлек из ящика ювелирную лупу и вставил ее в глаз. — Вижу, у вас есть и иностранные монеты. Румыния, Швеция, Греция. Не бог весть какая ценность, но весьма любопытно. Говорите, они принадлежали любительнице, а не профессионалу?
Я не стала объяснять, что хозяйка украла эти предметы у коллекционера мирового класса. Бернард Старк был и без того заинтригован.
— Дело в том, что покойная… — начала я и осеклась. — В общем, она получила наследство от старого друга. Или что-то вроде этого, мы пока не совсем уверены.
— Здесь чувствуется чей-то опытный глаз, мисс Купер. Трансильвания, 1794 год.
Мы наклонились, чтобы посмотреть на указанный экземпляр.
— Два дуката. В последний раз, когда я видел такую вещицу, она стоила, — он прикинул в уме, — почти тысячу долларов.
Большинство магазинчиков в квартале Куини не принимали трансильванские дукаты. Наверно, она не могла расплатиться ими со своими мальчиками на посылках.
— Не хочу вас обидеть, мистер Старк, но как вы можете на глаз определить, что монеты настоящие? — полюбопытствовал Майк.
— Надеюсь, вы не хотите выведать мои секреты, детектив? — рассмеялся старик. — А для чего, по-вашему, люди несут ко мне золото и серебро? Это мое ремесло, мистер Чэпмен, как ваше — ловить преступников. Но если вы не доверяете моим глазам, всегда найдутся способы установить их подлинность.
Мы наблюдали, как он брал каждую монету, вертел ее в руках и разглядывал с обеих сторон.
— Видите эту красотку? — спросил Старк. Копаться в ворованной коллекции Куини, похоже, доставляло ему искреннее удовольствие. — Очень необычно. Давно не видел ничего подобного.
— А что это? — спросил Майк.
— Десятицентовик 1844 года. Только с изображением сидящей Свободы. Отличная поверхность натурального серебра, мы называем это «цвет шампань». Превосходно, мистер Уоллес, превосходно. Есть еще?
Мерсер протянул ему третий мешочек. В нем лежало еще несколько малоинтересных пробников, и широкая улыбка Старка вернулась только после того, как он взял в руки большой серебряный медальон и рассмотрел бледно-зеленую патину.
— Отменный экземпляр. Просто отменный. Взгляните на дату.
Он показал нам медальон, не выпуская его из рук. Надпись на латыни, которая шла по верхнему краю, гласила: «Свободная Америка».
— Четвертое июля 1776 года, — сказала я.
Майк рассматривал медальон с другой стороны.
— Здесь нет никакой цифры. Что это за монета?
— На самом деле это медаль. Здесь вы видите младенца Геракла — символ американских колоний, — вступившего в схватку с трусливым британским львом. Можете перевести латинскую фразу на обороте?
— Простите, нет.
— «Мальчик бесстрашный, храним богами».[18]Цитата из «Од» Горация, — пояснил Старк. — После сражений при Саратоге и Йорктауне каждый из членов Континентального конгресса[19]получил такую медаль.
Майк сразу заинтересовался, как всегда, когда речь заходила о войне.
— Вы видели такие раньше?
— Они очень редки, мистер Чэпмен. Это превосходная, но весьма немногочисленная серия.
— Сколько можно получить за нее на черном рынке?
— Вопрос некорректный, детектив. У таких вещей нет уличной стоимости. Я уже сказал, это не монета. Но на аукционах медаль имеет большую ценность. В последний раз такую продали за десятки тысяч долларов.
Секретарша внесла в комнату большой поднос, украшенный ярким орнаментом с изображением монет всех видов и форм. На подносе стоял кофейник и несколько бутылок содовой.
Мы сделали паузу, чтобы освежиться.
Старк стоял с чашкой и блюдцем у окна, по которому начал стучать дождь.
— Я готов оказать вам любую помощь, но надеюсь, что вы посвятите меня в свою маленькую тайну.
— Тайну? — переспросил Майк.
— Моя семья почти сто лет занимается этим бизнесом. Мы ежегодно отслеживали покупки и продажи самых ценных и дорогих монет, — сказал Старк. — Как только вы выйдете из этой комнаты, я просмотрю все записи по «Libertas Americana» и постараюсь выяснить, где эта медаль пропадала последние полвека.
Я не стала возражать, хотя Куини хранила ее у себя намного дольше.
— Думаю, что принесу вам больше пользы, если вы скажете мне, с кем я имею дело. — Старк отвернулся к окну и предоставил нам возможность договориться за его спиной.
