Зато выторговал лимит на каждый день — не больше двух соборов или дворцов. Потом Ливви может бегать по достопримечательностям, но только без него. Они побродили по площади Сан-Марко — месту, с которого начинают все гости Венеции. Первый час прореди в кафе на боковой улочке и, потягивая напитки, наблюдали, как на прекрасную площадь волнами выносит туристов и студентов. Ливви сообщила, что эта площадь сформировалась четыреста лет назад, когда Венеция представляла собой богатый и могущественный полис. Одну ее сторону занимал Дворец дожей — мощная крепость, не менее семисот лет оборонявшая город. Но самое большое внимание туристов привлекала базилика.
Ливви пошла покупать билеты, и Рик, воспользовавшись моментом, позвонил Сэму. Тот смотрел видеозапись вчерашней игры между Бергамо и Миланом — обычное занятие тренера в понедельник перед матчем на Суперкубок.
— Ты где? — спросил Сэм.
— В Венеции.
— С той девчонкой?
— Ей двадцать один год, тренер. И если хочешь знать: да, она со мной.
— Бергамо выглядело впечатляюще. Никаких потерь мяча, только два наказания. Выиграли с перевесом в три взятия зачетной зоны. С тех пор как мы надрали им задницу, они стали играть намного лучше.
— Как Маски?
— Великолепен. В третьей четверти вырубил квотербека Милана.
— Случалось, меня тоже вырубали. Предполагаю, они напустят двух американцев на Фабрицио и полностью его нейтрализуют. Парню предстоит нелегкий день. Придется играть в пас. Маски способен прервать любую выносную комбинацию.
— Слава Богу, остается возможность просто бить по мячу, — хмыкнул тренер. — Слушай, у тебя есть план?
— Есть.
— Может, поделишься, чтобы я спокойно уснул?
— Нет, я еще не все до конца продумал. Вот проведу в Венеции пару деньков, тогда станут ясны детали.
— Давай встретимся в четверг после обеда и все обсудим.
— Договорились.
Рик с Ливви бродили по базилике бок о бок с датскими туристами. Их экскурсовод болтал на любом языке, какой от него требовали. Через час Рик сбежал, заказал себе пиво в соседнем кафе, сидел в лучах заходящего солнца и ждал Ливви.
Они прогулялись по центру Венеции, перешли мост Риальто,[41]но ничего не купили. Для дочери богатого врача Ливви вела себя достаточно экономно. Маленькие гостиницы, дешевая еда, поезда и паромы — ей было явно небезразлично, сколько платить. Она давала половину от того, что у них требовали, во всяком случае, всегда делала такие попытки. Рик ей постоянно повторял, что, хотя и не богат и не получает высокой зарплаты, не собирается забивать себе голову денежными проблемами. И не позволял ей слишком часто расплачиваться.
Кровать с железным каркасом ночью с грохотом отъехала на середину комнаты и наделала столько шума, что на следующее утро за завтраком синьора Стелла что-то шепнула на ухо Ливви.
— Что она сказала? — спросил Рик, когда хозяйка исчезла.
Ливви внезапно покраснела, наклонилась и прошептала:
— Ночью мы слишком расшумелись. Ей поступили жалобы.
— Что ты ей ответила?
— Ответила, что это очень скверно. Потому что мы не прекратим заниматься любовью.
— Молодец, девочка.
— Но она и не требует. Просто хочет перевести нас в другую комнату, где кровать основательнее.
— Постараюсь соответствовать.
В Венеции нет длинных проспектов. Узкие улочки вьются вдоль каналов и пересекают их там, где построены всевозможные мосты. Кто-то подсчитал, что в городе четыреста мостов, и к вечеру в среду у Рика не осталось сомнений — они успели воспользоваться всеми. Он опустился под зонтиком в уличном кафе и, попыхивая кубинской сигарой и попивая кампари, ждал, когда Ливви расправится с очередной достопримечательностью — на этот раз с церковью Сан-Фантин. Он нисколько не устал от девушки — напротив, ее энергия и любознательность заставляли его напрягать мозги. Ливви оказалась прекрасной спутницей — ей легко было угодить и она с готовностью участвовала во всем, обещавшем развлечение. Он старался разглядеть в ней черты избалованного ребенка из богатой семьи, эдакой поглощенной собой королевы женского студенческого общества. И не находил. Возможно, таковых вообще не существовало.
И от Венеции он тоже не устал. Город его очаровал своими закоулками, тупичками, укромными маленькими площадями. Морепродукты были бесподобны, он наслаждался отдыхом от постоянной пасты. И хотя достаточно насмотрелся на соборы, дворцы и музеи, его интерес к искусству и истории обострился.
Но Рик был футболистом, и ему предстояла еще одна игра. Ее следовало выиграть, чтобы оправдать свое пребывание в Италии и свою зарплату, какой бы скудной она ни была. Некогда он играл квотербеком за команды НФЛ и если не способен сплотить нападение и победить еще в одном матче здесь, в Италии, пора вешать шиповки на гвоздь.
Рик уже намекнул, что в четверг утром должен уехать. Ливви словно не заметила. За ужином во «Флоре» он повторил:
— Завтра мне нужно ехать в Парму. После обеда тренер Руссо проводит совещание.
— Я останусь здесь, — не задумываясь ответила девушка.
— Надолго?
— На несколько дней. Я прекрасно со всем справлюсь.
Рик в этом не сомневался. Хотя им нравилось быть вместе, каждый хотел сохранить свое независимое пространство и мог, не колеблясь, на некоторое время исчезнуть из поля зрения другого. Рик знал, что Ливви без него не пропадет. Она способна путешествовать по миру в одиночку, и это дается ей легче, чем ему. Ничто ее не смущало и не пугало. Она, как бывалая туристка, приспосабливалась на лету, умело пользовалась своей красотой и не стеснялась улыбнуться, чтобы получить необходимое.
— Вернешься к Суперкубку? — спросил он.
— Не осмелюсь пропустить такое событие.
— Вот и умница!
Они заказали угря, кефаль, каракатицу, а насытившись, заглянули в бар «У Гарри» на Большом канале пропустить по стаканчику на ночь. Забились в угол и, глядя на шумную компанию американцев, чувствовали, что нисколько не скучают по дому.
— Что ты собираешься делать, когда кончится сезон? — спросила Ливви, обняв его за плечи, а Рик гладил ее колени. Они пили не спеша, словно собирались провести за столиком всю ночь.
— Не знаю. А ты?
— Надо ехать домой, хотя и не хочется.
— А мне не надо, но я не представляю, чем могу заниматься здесь.
— Собираешься остаться? — Ливви умудрилась прижаться к нему еще теснее.
— С тобой?
— Есть на примете другая?
— Я не это имел в виду. Останешься со мной?
— Меня можно уговорить.
