что ключом в скважину не попаду закрытыми глазами. Открываю дверь, и мы с Машей практически залетаем в коридор, впечатываясь в стены и скользя кроссовками по полу. Еще на одну секунду отрываюсь от поцелуя с Машей, чтобы переместить руки на ее лицо, погладить большими пальцами скулы, очертить сводящие меня с ума губы, задрать подбородок и вновь притянуть ее лицо ближе к своему.
Какое-то время у меня отсутствуют все звуки и краски, все ощущения концентрируются только на бесконечном желании, а Маша не отталкивает, а только еще больше включается в эту игру.
Но тут слишком неожиданно в коридоре включается свет, а из дальнего угла на нас смотрит, ухмыляясь, моя сестра.
- Поздравляю, в номинации «самое эффектное появление» вы однозначно победили, – говорит Лина.
Когда я говорил, что нам здесь никто не помешает, я забыл про красивую кудрявую девочку, которая родилась со мной в один день. Идиот.
- Мы с кем-то соревновались? – болтаю первое, что приходит на ум. – Что ты тут делаешь?
Бровь Лины изгибается под таким углом, что даже я понимаю – зря это ляпнул.
- Тут я, в основном, живу. Твой влюбленный мозг совсем расплавился? Неплохо было бы представить нас с твоей девушкой друг другу, – смотрит на меня строго, а затем переводит взгляд на Марью и улыбается ей.
Вот же блин, не так я рассчитывал их познакомить...
Не проходит и десяти минут, а мы уже сидим на кухне за чаем, организованным Линой. Правда, разговор по-прежнему не клеится, потому что Маша стесняется, я злюсь на самого себя и ситуацию, а Лина просто разглядывает мою девушку и не лезет с вопросами сама.
Когда Фил говорит про распределение ума в нашей паре близнецов, он бесконечно прав, убеждаюсь я в который раз. Мне вот ума периодически не хватает. Как можно было вообще забыть о собственной сестре и опять поставить Машу в максимально некомфортное положение? Привел ее в свой дом, накинулся с порога, словно оголодавший кот на сметану, даже не думал останавливаться и просто шел напролом, а тут появилась моя сестричка и заставила Марью смущаться в десятикратном размере. У нее щеки сейчас горят… Да что говорить! Даже я сам смутился неописуемо, хотя, казалось бы, кого мне стесняться, родной сестры, с которой мы знаем друг друга от дня рождения всю свою жизнь?
- Хотите сказать, что мы так и будем сидеть молча? – первой заговаривает все-таки Лина. – Понять не могу, почему мужчины так безнадежны? Стоит лишь сбить вас с толку, и вы уже не знаете, что делать.
- Наслаждаешься тем, что закапываешь меня перед моей девушкой?
- Ты сам себя закапываешь, милый братец. Может, ты сгоняешь в круглосуточный магазин за пирожными? А мы пока поболтаем, ведь затевать беседу ты все равно не планируешь.
- Лин… – смотрю на нее недовольно, пытаясь одними глазами попросить сестру прекратить этот цирк.
- Может, лучше я домой поеду? – просыпается и подает голос Марья.
- Нет-нет, ты что, мы ведь даже не успели пообщаться, – близняшка тут же отсекает эту идею. – Ладно, придется все делать самой. Расскажи, как так вышло, что тебе понравился мой брат?
- Иногда мне кажется, что ты считаешь меня усыновленным неблагополучным ребенком в нашей семье, – говорю Лине, потому что меня очень задевает стеб в ее вопросе.
- Ты слишком похож на меня, чтобы я сомневалась в нашем родстве.
- Вы действительно очень похожи, – комментирует Маша.
- Что есть, то есть. Но не думай, что так ты избежала ответа на мой вопрос. Прости, но правда интересно, чем он тебе понравился?
Хочу снова зацепиться с Линой в словесной схватке, но вовремя бью по тормозам, чтобы не пугать Тихонову еще больше. Она и без того сейчас нервничает, потому что к напору Лины совершенно не привыкла. А моя сестра – танк, который своего всегда добивается.
- Сначала он мне не понравился, – Маша прячет смущение за легкой улыбкой, но рассказывает известную мне правду. – Я была расстроена из-за того, что за несколько дней до начала смены у меня появился другой напарник, с которым мы даже не были знакомы. А Герман в первый день в лагере не стремился произвести на меня хорошее впечатление.
Мы с Линой почти одновременно начинаем смеяться, потому что Маша слишком точно и натуралистично описывает мое обычное поведение.
- Но довольно быстро мы научились работать вместе и быть одной командой, а в процессе уже почувствовали что-то большее, чем ощущают просто коллеги, – продолжает свой рассказ Тихонова. – Как-то так получилось, что всю смену за нашим сериалом наблюдала половина педотряда.
- Забавно. Мой брат шифровался сначала и не хотел про тебя рассказывать. Но ты, наверное, уже поняла. Если я задаюсь целью что-то узнать, я это обязательно узнаю.
- Похоже на то.
- Только не бойся, я не какая-то там вредная сестра, которая вечно грызется с братом и портит жизнь ему и окружающим его людям. Видишь ли, близнецы – это особая история, мы с Гером еще до рождения были связаны, и пусть иногда я хочу придушить его, в целом я его очень люблю.
- Иногда даже я сомневаюсь в этом, – озвучиваю свою мысль, но Лина только качает головой.
- Да ладно тебе, ты знаешь, что я люблю тебя.
- Когда ты там в Москву переезжаешь?
- Эй! Ты слишком нагло хочешь выгнать меня из этой квартиры!
Мы встреваем в нашу обычную перепалку, а вот Маша, глядя на нас, уже улыбается. Привыкает, значит, к моим взаимоотношениям с сестрой.
- Так переезжаешь или нет?
- Ты ведь сам еще не видел список зачисленных в магистратуру. Но если в случае с тобой все очевидно, то про себя и московский вуз я так сказать не могу. Жду со дня на день. Маша, а ты на кого учишься?
Тихонова продолжает крутить в руках чашку, успокаивая себя таким способом. Пока мы болтали, чай уже остыл, за пирожными я, конечно, так и не пошел, но это и не потребовалось. Сейчас ситуация вроде бы сгладилась, и никто из нас не намекает лишний раз, в каком положении застала нас с Машей моя сестра.
- Учитель русского языка и литературы, перешла на третий курс.
- Класс. Учитель – это то, что нам надо, ведь ты однозначно терпеливая. А с моим братцем терпение тебе точно понадобится.
Я не успеваю и рта открыть, чтобы в очередной раз поспорить, потому что Маша отвечает на эту реплику быстрее меня.
- Это я уже поняла, мое терпение он начал испытывать еще в лагере.
Давлюсь остатками чая на Машиной последней
