практически невозможно. Внизу все занесло снегом, вызывая обманчивое чувство близости дна.
Я шёл, тщательно ощупывая ногой каждую следующую дощечку. Обледеневшее дерево жалобным скрипом провожало мои шаги, но выдержало мой вес. Стоило мне перейти на противоположную сторону, я выбрал деревце потолще и пару раз обмотал вокруг него верёвку для распределения нагрузки. Случаи бывали разные. Вдруг Ольга — барышня кисейная и грохнется в обморок от осознания высоты над уровнем моря? Удерживать другое тело от падения было бы гораздо удобней при наличии стопора в виде дерева. Но, на удивление, первый переход дался девушке легко. Второй тоже порадовал относительной целостностью верёвки моста, но не дощечек. А вот с третьим мостиком вышла накладка.
Вернее, даже не так. Не было ни мостика, ни противоположного края, ни самого Проклятого Пика. Целая гора в одночасье рухнула под воздействием неизвестных мне сил. Запасного хода, ведущего в мою башню попросту не существовало. Зато открывался шикарный обзор на Ирликийскую долину и мой дом, возвышающийся над шатрами Легиона Рассвета.
Я принялся считать шатры. По всему выходило, что я всё же не ошибся. Ирликийская сволочь притащила сюда исключительно свой легион, желая забрать себе все лавры за мою поимку и уничтожение.
«Хоть раз твоя жадность сыграла мне на руку, — подумал я. — Не придётся воевать против всей дюжины орденов разом».
В том, что столкновение неизбежно, я не сомневался ни секунды. Кровная связь подсказывала, что Агафья сейчас где-то там, на границе Каролийских гор и Ирликийской равнины. Судя по отсутствию отклика, чуда не произошло, девушка не очнулась в чужом мире. Но, зная интересы Альба, надеяться на целостность тела вампирши не приходилось. Ну да тело не душа, вылечить реально.
Солнце уже практически опустилось за горные вершины, поэтому продолжить путь мы решили с рассветом. Боевые ж действия и вовсе предстояло вести в полдень, ибо тогда сила Орденов становилась минимальной. Сейчас же нам необходимо было набраться сил перед спуском в долину. Делать это в тёмное время было равносильно самоубийству.
Развернув небольшую походную палатку и спальные мешки, мы принялись располагаться на ночь. Ужин из вяленного мяса и высокоградусного самогона показался пищей богов после насыщенного событиями дня. Я лежал и смотрел в никуда. В голове бродили ленивые мысли, которые то и дело сворачивали к ситуации в Цитадели. Куда делись все маги?
А между тем моё внимание привлёк дробный стук. Не сразу я понял, что так стучат зубы Ольги от холода. Твою мать! Я так надеялся, что самогон поможет избежать болезни от переохлаждения. Но сегодня явно был не наш день. Эмпатку трясло, как осиновый лист на ветру. Она чуть ли не инеем покрывалась от холода, не приходя в себя.
— Надеюсь, завтра ты меня поймёшь, — я выбрался из собственного спальника и принялся раздеваться. Лучше всего грело голое тело к голому телу. Освободив Ольгу от одежды, я забрался к ней в тесный спальник и прижал к себе. От девушки почему-то пахло костром и засохшей кровью. Поддаваясь интуиции, я осторожно прокусил ей кожу на шее и принялся слизывать капли крови. Мне и нужно-то было всего нечего. Смысл был не в питании «консервой», а в выделении вещества для активации регенерации тела.
Вот только и сама кровь Ольги была сейчас пряной на вкус, совсем не такой, какая была у Хельги. Они будто и правда были абсолютно разными людьми.
Прижавшись к эмпатке покрепче, я провалился в сон. Проснулся же я от удивительно реалистичного сна, где Ольга тормошила меня за плечо и сообщала:
— Миша, проснись! Там внизу кого-то распять собираются! Вон, даже крестовина стоит!
Вот только это был совсем не сон.
Глава 22
Забираясь в спальный мешок, Ольга мечтала лишь о том, чтобы согреться. Встреча с барсами, казалось, высосала из неё всё тепло, заморозив не только тело, но и душу. Но признаться в собственной слабости было равносильно клейму обузы, поэтому Ольга молчала, сцепив зубы. Тем более, что это — мелочи. Молчать, сцепив зубы, когда с тебя сдирают кожу, было сложнее. Но нужно было отдать должное Михаилу, её состояние он заметил, хоть и не сразу, и даже попытался помочь. Местный алкоголь на время поселился внутри огненными солнышками, возвращая чувствительность телу. Тёплая одежда смогла отгородить от морозного промозглого ветра, но Ольга ощущала, что холод отступил ненадолго.
И вот он вернулся. Ледяные когти холода вонзились в сердце и душу, заставляя тело деревенеть. В тот момент, когда Ольге касалось, что она превратилась в ледяную статую, откуда-то с востока морозные ветры принесли эмоции. Эмоции боли, непонимания, неверия и отчаяния. Она захлёбывалась в них, словно в тягучей трясине. Эмоции тянули её на дно подальше от солнечного света и поближе к первозданной тьме. Сперва эмпатка пыталась сопротивляться, но вспомнила тренировку морских котиков в её родном мире.
«Если ты тонешь со связанными за спиной руками, нет смысла сопротивляться. Опустись на дно и оттолкнись ногами вверх».
Такой нехитрый совет позволил ей принять неизбежное и перестать сопротивляться. Она медленно опускалась в пучину боли, словно входила в сине-чёрные тучи. Но они должны были когда-то закончиться. Яркое солнце ослепило после тьмы, но ощущения не изменились. Наоборот, эмоции резали по живому, стократ увеличив свою силу. Будто до того тучи защищали Ольгу, пытались уберечь.
Когда эмпатке удалось восстановить зрение, она с удивление рассмотрела под собой битву. Стороны были ей не знакомы, но борьба шла на уничтожение.
В долине стоял замок с высоченной башней, напоминающей современные небоскрёбы. Облицовано всё было багряным мрамором, отчего казалось, что замок похож на настоящее сердце. Сходства добавляли пробегающие по стенам алые сполохи. Казалось, что сердце билось, качая кровь-магию по своим стенам.
Замок накрыла розовая полусфера. Ольга отстранённо подумала, что она уже видела эту магию раньше, но в этот раз поверх розовой полусферы образовалась ещё одна, смолисто-чёрная.
Перед замком выстроились коробками легионы воинств. Они не шли в бой, лишь над долиной разносилась песня. Пели красиво, а капелла, да ещё и каноном, как бы догоняя друг друга и усиливая эффект.
В какой-то момент песня стала настолько ощутимой, что земля под ногами задрожала. Горы вокруг содрогнулись. По земле пошли волны. Каменная гряда покрылась сетью трещин, а затем от легионов к замку ринулось двенадцать копий: шесть розовых и шесть чернильно-чёрных.
Ольга даже зажмурилась, но, когда решилась открыть глаза спустя пару секунд, с удивлением увидела фигуры в алых балахонах, стоящие напротив легионов. Вокруг них
