— Жаль пацана, — откровенно признался мужчина. — Но попасть в кабалу к князю лучше, чем к Серебряным. Я за.
— Поддерживаю, — непонятно чему улыбнулся историк. — Главное, чтоб не к Серебрушкам. Парень целеустремленный, что-нибудь придумает.
— Он же не дворянин? Отдали бы его Серебряным и всё, — пожал плечами физрук. — Но я как все.
— Я вас понял, — директор едва заметно поморщился и перевел взгляд на последнего преподавателя, — Тарас Иванович?
— У парня отличная база, из него может получится гениальный Инженер! Такие мозги нельзя отдавать! Я однозначно за практику, к тому же мы уже начали разбирать устройство арбалета и водяной мельницы.
— Хорошо, — директор обвел взглядом педагогов. — Значит, дадим форточнику шанс.
— Кхм! — Ольга требовательно кашлянула, не спуская с директора глаз.
— При условии, что он успешно пройдет повторную калибровку, — добавил директор, чудом удержавшись от того, чтобы не закатить глаза. — Демид Иванович, готовьте документы.
Глава 23
Мне снился родной дом, мать с отцом, дядя. Племянницы, школьный выпускной, университетские пары. Снился драгоценный камень, который я искал по ювелирным мастерским около двух лет.
Снился портал, снились тренировки по айкидо и боксу. Студенческая качалка и отцовский турник. А ещё снились шахматы.
Я стоял посередине гигантской шахматной доски и наблюдал за разворачивающимся боем.
Белые пешки на глазах доставали из-за спин огромные двуручные мечи и, превращаясь в трехметровых боевых големов, угрожающе шагали вперёд.
Трехметровые УГи-офицеры вспыхивали магическими щитами и обрушивали куда-то в сторону черных противников огненные шары.
Кони превращались в шарообразных големов и стремительно атаковали по правому флангу при поддержке дюжины миниатюрных големов.
Ладьи поднимались над доской, раскладываясь в катапульты и посылая вперёд настоящие метеоры.
Король, выглядящий, почему-то как пешка, скромно притаился у катапульты, а Ферзь мчался прямо на меня, обгоняя даже стремительных коней.
Подсознание подкидывало один образ за другим, и ферзь то превращался в старкрафтовского пехотинца, то в трехметрового киборга с пылающим мечом, а то и вовсе в … робота-трансформера.
Черные, чей состав ничем не отличался от белых, сели в глухую оборону, но я уже видел, что белые почти закончили вскрывать левый фланг.
Грамотно прикрывая друг друга фигуры тянулись вперед, на ходу превращаясь в трехметроввых големов.
А я, как бы ни хотел проснуться, был вынужден стоять прямо на поле, молиться, чтобы не попасть под чей-нибудь удар и ждать мата.
Но когда до мата черным оставалось два хода, на меня наехал шарообразный голем.
Тело пронзило болью, от влажного хруста моих же собственных костей мгновенно затошнило, но зато этот кошмар закончился.
Правда, на смену шахматам, до чертиков напоминающих описанных Дмитро УГов, пришла Пустыня.
Меня окружили какие-то стеклянные монстры, между которыми сновали светящиеся изнутри ржавые доспехи.
Песчаные барханы превращались в самоходные мортиры и паровые танки, а вдалеке виднелись шестиногие стальные пауки, из животов которых вырвались тугие струи пламени.
Потом всё разом исчезло, и я остался один на один с накатывающей на меня лавиной пауков.
Основная масса ещё только подбегала ко мне, но отдельные паучки, скрепя несмазанными шестеренками, уже вцеплялись мне в сапоги, и ползли всё выше, пытаясь пронзить мое тело насквозь.
Меч в руке только мешал, и я, выронив его на горячий песок, закружился вокруг себя.
Скинув бóльшую часть мелких мерзавцев я, вместо того, чтобы убегать от лавины, кинулся ей навстречу.
Ноги подгибались, протестуя, ум требовал немедленно развернуться и бежать прочь, но я откуда-то знал, что убежать не получится. Что спасение только там — в самом центре этой чертовой лавины.
Прикрыв глаза рукавом и зарычав от боли и злости — чертовы пауки уже рвали мундир на части, я рванул вперёд — в самую гущу врагов.
Казалось вот-вот, и я найду какой-то выход, но внутри звенела пустота, а всё тело жгло от рваных ран.
Шаг, второй… третий, и я без сил падаю лицом в обжигающий песок.
— У-бей! У-бей!
Трибуны амфитеатра, в котором я оказался дружно скандировали, смотря, почему, мне за спину.
— У-бей! У-бей!
На горячий песок арены полетела медь и даже серебро.
Я же, посмотрев на свои искромсанные пауками руки, наконец-то догадался оглянуться назад.
Среди десятков стонущих тел стояла Она и задумчиво смотрела на меня — словно решая добить или нет.
Обрывок стальной цепи неспешно покачивался в её руках, а бронзовое тело было покрыто песком, пылью и… кровью.
— Рив? — прохрипел я, шагая к девушке.
На её лице отразилось удивление, но тело амазонки сработало вперёд разума.
Конец цепи прыгнул мне в лицо, и я увернулся лишь каким-то чудом.
— Рив, стой!
Но удивление в её глазах уже сменилось яростью, и амазонка резким рывком сначала дернула цепь к себе — разорвав обратным ходом моё ухо — затем сделала какое-то хитрое движение всем телом.
Цепь завибрировала и рванула ко мне, закручиваюсь спиралью.
Не знаю кем нужно быть, чтобы уйти от такой атаки. Я, к слову, и не пытался. Невыносимая боль в разорванном ухе и звон в ушах сузили обзор до ослепительно белой точки.
Движение Рив я скорей почувствовал, чем увидел. А когда цепь коснулась моей груди, мир превратился в боль.
— Ыыыаааа! — очнувшись у себя в кровати, я жадно глотнул воздуха и потянул руку сначала к уху, потом к груди.
Боль от удара цепью уходила плавно, словно предлагая мне напоследок хорошенько запомнить её на вкус.
Ухо же, к моему удивлению, оказалось цело. А грудь действительно жгло. Выданный Агапычем амулет, казалось, раскалился добела и прикипел к коже.
Причем грудь хоть и жгло, но терпимо, но стоило мне прикоснуться к нему рукой, как палец прострелило адской болью.
И каждое движение тела, каждый вздох лишь усиливали тупую ноющую боль.
Я пробовал не шевелиться, пробовал забыться во сне, пробовал отвлечься, прокручивая в голове увиденные кошмары. Но всё было бестолку.
Боль, а вместе с ней и амулет, медленно, но верно ввинчивались мне в грудь.
Хотя, стоило мне подумать о Рив, как всё происходящее со мной отошло на второй план, и я практически забыл про кусок раскаленного железа у себя на груди.
