пришла повидаться с друзьями, Найт. Хоккей меня совершенно не волнует.
Он ударяет себя кулаком в грудь, как ему всадили нож в сердце, и драматично стонет. Девушка его игнорирует.
– Значит, ты тоже не знаешь, кто такой Уэйн Гретцки? – спрашиваю я у Ноэль, стараясь разрядить обстановку.
Она вопросительно смотрит на меня. Наверное, удивляется, какого черта я вообще о нем вспомнила.
– Конечно, я знаю эту легенду. Все это знают, – говорит она со смехом.
Я слышу, как сидящий рядом Митч начинает хихикать, а остальные хохочут так громко, что трибуны снова сотрясаются от их голосов. Такими темпами нас точно скоро выгонят.
Но вскоре я не сдерживаюсь и смеюсь вместе с остальными. Меня охватывает всепоглощающее чувство счастья, которого я давно не испытывала. Я чувствую себя в своей тарелке, в окружении настоящих друзей. Я понимаю, что влилась в их компанию. До этого я все время сидела одна и даже не осознавала, как мне было одиноко. Пока не появились ребята, с которыми мне действительно весело. Я придвигаюсь поближе к Митчу, наслаждаясь этим ощущением. Возможно, он не считает ребят из своей команды близкими друзьями, но в глубине души, я думаю, они ему тоже нравятся. Я чувствую, как подбородок Митча ложится мне на макушку, и закрываю глаза.
Сегодня я благодарна за три вещи: за Митча, его забавных друзейи за то, что я больше не буду сидеть одна на матчах Ноа.
Глава 28
Митч
В воскресенье вся наша команда садится в самолет, принадлежащий «Иглз». Мы отправляемся в Канаду на серию выездных матчей. Брюс в восторге, ведь он сможет повидаться со своей семьей в Квебеке. В обычной ситуации я бы тоже был рад. Я люблю выездные матчи за то, что мне не приходится наблюдать за семьями и женами ребят из моей команды. Никаких деток, жен и подружек. Но Энди все перекроила внутри меня, и теперь все, чего я хочу, – это быть с ней. Я понимаю, что эти пять дней будут идти мучительно долго.
Я совершенно разбит, но мне это нравится. Я не понимаю, в кого я вдруг превратился. Мне нравится эта новая версия меня, и доктору Кертису, вероятно, тоже.
В самолете я выбираю место у окна и достаю телефон, чтобы написать Энди о том, что мы уже скоро взлетим. Из мыслей меня вырывает Уэст, севший рядом со мной. Я, конечно, все понимаю, мы стали лучше ладить. И, признаться честно, я больше не чувствую жгучее раздражение каждый раз, когда смотрю на него. Но сидеть вместе в самолете? Для меня это слишком.
Должно быть, у меня все на лице написано, потому что Уэст окидывает меня взглядом и усмехается.
– Да ладно тебе, чувак. Нам, занятым парням, нужно держаться вместе. – Он мне подмигивает.
Я смиренно вздыхаю и устраиваюсь поудобнее. Сиденья в этом самолете достаточно просторные, чтобы можно было расслабиться. Пахнет новой кожей. Сиденья разворачиваются, чтобы в любой момент можно было повернуться к остальным пассажирам. Я планировал на протяжении всего полета переписываться с Энди, но, видимо, у Уэста другие планы. Судя по всему, он в настроении поболтать.
– Я хотел сказать, что Энди чудесная, – говорит он с широкой улыбкой на лице.
– Да, – коротко отвечаю я.
– Думаю, она тебе подходит. Ты изменился.
Я пронзаю его серьезным взглядом.
– Я все еще могу устроить кому‐нибудь взбучку, если захочу.
Он ухмыляется.
– Не могу сказать, что я тебе верю. Думаю, нам стоит сменить твою кличку с «Машины» на «Ромео» или что‐то вроде того.
Я показываю ему средний палец, а он лишь смеется в ответ.
– Я просто хотел, чтобы вы знали, что я одобряю ваш союз. Постарайся все не испортить, чувак.
Я киваю и наконец отправляю Энди сообщение о том, что мы уже на взлетной полосе. Затем я откидываюсь на спинку сиденья и отключаюсь.
Я просыпаюсь от того, что Уэст дует мне в лицо. Я распахиваю глаза, и он отстраняется от меня как раз вовремя, чтобы избежать моего удара.
– Проснись и пой, спящая красавица. Мы приземлились.
Моргнув несколько раз, я смотрю на часы. Поверить не могу, что я был в отключке все четыре часа полета. Видимо, на мне сказалось то, что я сидел допоздна, переписываясь с Энди. Супер, теперь я ни за что не усну этой ночью, а это значит, что я опять засижусь допоздна. И снова буду с ней переписываться.
Я встаю и, размявшись, беру свою дорожную сумку. Мы выходим из самолета и подходим прямо к припаркованным рядом внедорожникам, присланных от отеля. Реми, Колби, Брюс, Уэст и я забираемся в одну из машин. Устроившись поудобнее, я достаю телефон и проверяю сообщения. Мое сердце сжимает тревога, когда я вижу десять пропущенных звонков от Макса и еще восемь от Энди.
– Что за… – я тут же набираю Энди, и через несколько мучительно долгих звонков она отвечает.
– Митч. Боже мой. – Ее голос дрожит. Она кажется очень взволнованной.
Я наклоняюсь вперед на своем стуле, чувствуя раздражение от того, что меня нет рядом и я не могу ее успокоиться.
– Эй, что случилось?
– Ты не видел статью? – У Энди странная интонация. Будто бы она пытается сдержать слезы.
– Какую еще статью?
– Я отправляю ее тебе прямо сейчас. Митч, она просто ужасная. Мне так жаль, – она выдавливает из себя извинения, и я понимаю, что в этот раз она действительно плачет.
– Ну же, не плачь, все в порядке, – говорю я ей, понятия не имея, что происходит.
Я убираю телефон от уха и открываю статью, которую она мне прислала. Это газета «Вашингтон Трибьюн». Статья называется «Мамочка пользуется плохишом‐хоккеистом, чтобы продвинуть сына по карьерной лестнице».
Я недовольно рычу, а затем снова прижимаю трубку к уху.
– Что за бред! Это глупость какая‐то и совершенно не соответствует действительности. – Парни наклоняются ко мне, шепчутся и пытаются понять, что происходит.
Я прикрываю микрофон рукой и шепчу:
– Опубликовали статью, полную сплетен обо мне и Энди.
Реми, сидящий рядом со мной, достает свой телефон и набирает статью в гугле. Он пролистывает ее и показывает мне фотографии оттуда. Это действительно выглядит ужасно. В этой статье есть фотография, на которой я перекинул Энди на плечо в день нашего знакомства. Еще на одной фотографии мы стоим близко друг к другу, о чем‐то яростно споря. И еще одна фотография с дня рождения Ноа. Что меня больше всего раздражает, они
