что он ровесник многим патриархам вампиров, но к нам относился с удивительной лояльностью. По крайней мере, к тем, кто соблюдал пункты Договора. Да и вообще со старыми охотниками дело иметь я всегда любила. Они умели и слушать, и слышать.
– Поверю специалисту на слово.
– Вот и умница. Залезай в машину и езжай, куда договорились. Из машины выйдешь один раз, поужинаешь показательно – потом живо назад и уезжаем к Блэку. Он пообещал, что нас его мальчики подбросят аккуратно и незаметно назад к дому Санчо.
– Опять с Оливером сговорились за моей спиной? – недовольно вздохнула я.
В последнее время о главе охотников центрального района я слышала слишком уж часто. И каждый раз то, во что он так старательно вмешивался, касалось меня самым непосредственным образом.
– Вообще-то старый лис утверждает, что помощь нам решил оказывать исключительно из большой симпатии к тебе. Правда, не знаю уж, чем ты его так прельстила. Поэтому особо не возмущайся. Я ему, кстати, уже отзвонился, Блэк даст отмашку своим, и охотники нас тоже подстрахуют. Толку особого от них, конечно, ждать не стоит, но пусть будет лучше такая помощь, чем никакой.
Выехала на улицу я, предчувствуя все самое худшее. Вплоть до того, что засада на меня будет устроена за первым же поворотом. Но нет, очевидно мое нынешнее укрытие так и не было определено, или же и вовсе я до сих пор числилась в рядах дважды умерших. Будь на то лишь моя воля, так бы и дальше оставалось, но не судьба, попросту не дадут такой возможности. Впрочем, я ведь и правда все еще принцесса де Ритер, как бы мне и иным занимательным личностям ни хотелось обратного.
Мацунага лежал сзади прикрытый небрежно брошенным пледом, причем застыл он настолько неподвижно, что на первый взгляд даже напоминал какую-то впопыхах брошенную сумку. Он не шевелился, не издавал ни единого звука и вообще не обозначал никаким образом своего присутствия, и через минут десять у меня возникло полное ощущение того, что в машине я нахожусь совершенно одна, а «шершень» на самом деле остался в резиденции клана Де Ла Фуэнте. Надо сказать, что подобные ощущения вызывали во мне волну плохо контролируемой паники, справиться с которой стоило больших усилий.
Как и было оговорено, я поехала в Центральный район, туда, где обычно охотились все законопослушные вампиры, припарковалась, высмотрела для себя еще не выходя из автомобиля более-менее съедобную на вид и запах особь мужского пола, отужинала не особо-то и сопротивлявшимся молодым еще совсем парнем и, с трудом заставив себя не бежать со всех ног назад, под крыло к найхонцу, вернулась к машине. Только сев в нее и чуть дрожащей рукой заблокировав двери, я почувствовала себя чуточку спокойнее. Потом вспомнила о том, с какой легкостью пули охотников прошивают обычные автомобили, и меня затрясло с новой силой. Хотя Мацунага же что-то говорил о броне…
«Шершень» все так же молчал. Сейчас меня это лишь обрадовало – не хватало еще нового стыда, а то, что почтеннейший вампир Мацунага Каору, гроза всех «вольных», при иных обстоятельствах не преминул бы проехаться по поводу моей трусости, сомнений не было.
Еще несколько минут я приводила в порядок нервы, подозревая, что двинься с места я сразу, то доеду лишь до первого столба. Или дерева. Или другого автомобиля. В критических ситуациях мое сомнительное водительское мастерство могло как резко повышаться, так и пропадать напрочь. И сегодня вероятнее был именно второй вариант.
Когда спокойствие ко мне хотя бы частично вернулось, я медленно нажала педаль газа и, вспоминая все заученные в детстве молитвы, поехала вперед, к полицейскому управлению. Темный внедорожник, отразившийся в зеркале заднего вида едва не заставил прибавить скорость, но я лишь сжала зубы. «Шершень» сказал, что сегодня будут лишь присматриваться. И не знаю почему, но этому скользкому типу я верила, хоть, может быть, это и глупо с моей стороны. Охотники, честь им и хвала, меня уже поджидали у парковки, жестами дали понять, что мне следует съехать вниз, в подземный гараж, что я с великой радостью и сделала. Уж там-то меня никто не достанет. Кроме самих охотников. Но о последнем я думать себе запретила.
Едва лишь железная дверь гаража с шелестом закрылась за нашим автомобилем, как мужчина, который так успешно изображал багаж столько времени, тут же подал голос.
–Молодчина, Юки. До последнего думал, что сорвешься.
Это было глупо и совершенно по-детски, но эти несколько слов наполнили меня гордостью. Раздражало, насколько весомым за такой короткий период стало для меня мнение найхонца. Тем более, он еще просто не мог заслужить уважения или доверия с моей стороны. Не мог. Но сделал.
– Я не истеричный ребенок, только-только прошедший через инициацию, – насколько могла сухо и спокойно отозвалась я, ставя машину на выбранное место. С глухим звуком заднее колесо въехало в бордюр. Пожалуй, выбор автомобиля был верным, если бы не габариты этого чудовища –пострадал бы бампер. А так, только мое самолюбие.
– Я принцесса де Ритер.
– Конечно, Юки, конечно, – почти без едкости последовал его ответ.
Насмешка была… но не злая, какая-то теплая, почти родственная. Так любили посмеиваться надо мной братья. Другие. Те, кровные, что давно сгнили в земле. И не нужно вспоминать, что другие братья, к которым я тоже была привязана, сочли возможным выкинуть меня на солнце, не нужно. Мацунага – это существо совершенно иного толка, делить нам с ним нечего, да и не станет он размениваться на то, чтобы расправиться с кем-то настолько заведомо слабее него самого. Если не будет в особо мерзком настроении… Ну я надеюсь, что просто не попаду к нему под горячую руку, когда ему захочется крови.
Оливер Блэк посчитал нас настолько важными персонами, что встретил прямо у машины, преувеличенно сердечно поприветствовав найхонца, с обычной своей непередаваемой галантностью поцеловал мне руку и подцепил под локоть. За что тут же получил тычок под ребра и раздраженный взгляд от вампира.
– Не трогай наших женщин, охотник! – раздраженно шикнул найхонец.
– Мацунага, не реагируй так эмоционально, ты же никогда особо не интересовался вампирессами, тем более, принцесса Клио уж точно не в твоем вкусе, – невозмутимо парировал человек. И потянул меня за тот же многострадальный локоть к себе.
Сородич отдавать меня добровольно не собирался. По моим ощущениям для обоих мужчин дележка меня стала почему-то делом принципа. И именно принцип им был и
