представление мать.
— Тогда зачем вы заперли её? Чтобы она могла спокойно спастись? — отвечает за меня принц и встаёт на ноги.
Я даже не поднимаю голову, продолжая раскачиваться. Так я не чувствую тошноту и могу отвлечься от боли в голове.
— О чём вы говорите? — в голосе отца слышались истерические нотки.
— Ключ. Единственный ключ от покоев Фреи был у вас. И сейчас он у вас, иначе гвардейцы при первом же дыме вывели бы её из пожара и не тушили бы покои. А вашу дочь не приводили бы в чувства.
Повисла тишина. Я заволновалась, что мою рвоту увидят все.
— Она вела себя неподобающе, — возразил отец. — Мы приняли решение запереть её, чтобы она не позорила вашу честь и не очерняла честь вашей семьи, Тристан.
— Король Генрих, — сквозь зубы процедил Тристан, — я хотя бы раз говорил о том, что недоволен поведением вашей дочери? Хотя бы раз?
Последние слова он выкрикнул. Удивительно. Мне было странно слышать гнев в голосе жениха. Он за меня волнуется. Значит ли это, что я ему небезразлична? Смогу ли я принять факт, что в меня влюблены оба брата Райгард?
— Нет, но она спровоцировала потасовку между женщинами и надела мужскую одежду.
— Я не вижу в этом ничего страшного. Если вы не знали о некоторых традициях моего государства, то это ваше невежество. Фрея повела себя в соответствии с традициями Скандарского народа.
Оказывается, он умело врёт. Однозначно не существует подобной традиции, чтобы женщины перед свадьбой передрались.
— Но Фрея не из Скандарии.
— А её жених прямиком оттуда. И если вы хотите, чтобы он оставался её женихом, то не смейте неволить мою невесту. Король Генрих, вам же был подвластен огонь, почему вы не обучили с ним обращаться свою дочь? Посмотрите, до чего вы её довели? Она чуть не погибла из-за вашего равнодушия.
Ри помогает мне лечь на бок и запахивает камзол на груди. В комнате холодно, и моё тело начинает дрожать. Я сворачиваюсь в позу эмбриона. Ри собирает мои волосы в лёгкую косу и укрывает покрывалами и шкурами. Окно остаётся открытым, и видно, как в него попадает холодный воздух. Стискиваю зубы, чтобы не зареветь.
Хуже этого дня ничего не могло случиться.
— Принц Тристан, — заговорила мать. — Она пока моя дочь, и мне лучше знать, как ей следует себя вести. То, что вы видели её обнажённой до свадьбы, просто возмутительно.
— И что? Вы хотите, чтобы я женился на ней прямо сейчас? Вы с моим отцом слишком увлеклись идеей скорой свадьбы. Когда вы, — обратилась она к отцу, — покорно соглашались с аргументами своих сюзеренов, я молчал. Когда мой отец предложил нелепые условия, невыгодные никому из нас, я промолчал, но сейчас молчать не буду.
— Это условие.
— Я знаю, что это так, но я также знаю, что Фрея могла погибнуть в огне или задохнуться от дыма. И о каком соглашении могла бы идти речь? Отныне я не позволю вам влиять на поведение моей будущей жены. И после свадьбы, до коронации Фреи, мы уедем в Скандарию. Разговор окончен, покиньте госпиталь.
Тристан ушёл вслед за родителями. Я притворилась спящей. Он взял меня за руку, легонько сжал её и мягко прикрыл за собой дверь.
Глава 27
Я смотрю на тётю, которая занимается смесью трав и порошков. Она трёт в ступке что-то хрустящее. Я осматриваю её: толстая коса перекинута через плечо, тёмно-синий сарафан и рубаха с белым рукавом. На запястье надет браслет из крупных белых бусин.
Украшение кажется знакомым, но боль в голове не позволяет здраво мыслить.
— Тётя, — голос был тихим, но она меня услышала.
— Да? Пить? Тебе плохо? Открыть сильнее окна?
— Нет. Как ты?
Мы так давно с ней не общались. Дворцовая жизнь сковала нас своими цепями.
Колесо интриг и предательств закрутилось так быстро, что я перестала замечать близких мне людей.
— Всё хорошо. Занимаюсь любимым делом. Отдыхай, тебе нужно восстановить силы.
— Тётя, я хочу кое-что тебе сказать.
Она молчала. Она никогда не лезла в душу. От её природного обаяния хотелось самой всё рассказать.
— Я влюбилась. Но не в того. Я узнала, что он целовал невесту в библиотеке, и от этого начался пожар.
Слезинка скатилась с моей щеки.
— Кто он? — спросила тётя, присаживаясь на край кровати и беря меня за руку. Её ладонь была горячей, а моя — холодной и бледной, как у мертвеца.
— Каспиан, Ри, это Каспиан, — скулю я, закрывая лицо ладонями и ещё сильнее сворачиваясь в комочек.
— Ну, принцесса, стоит ли от этого плакать? — ласково спрашивает Ри.
— А как? Люблю одного, а замуж идти за другого? Не хочу так, — веду себя как капризный ребёнок.
— Ты же знала, что королева решает головой, а не сердцем. Как бы тебе ни было больно, как бы ты ни страдала, — тётя набирает больше воздуха, — вы не для друг друга.
— Он не любит Моргану.
— Сути это не меняет, дорогая, вы перворожденные. И никто не может занять ваше место.
— Я не хочу править. Не хочу интриг и сплетен. Я устала бороться и менять себя на корню. Ты не такой меня воспитывала.
— Милая, я воспитала правильную королеву. Умную, храбрую и сильную. Ты не боишься идти наперекор родителям, ты думаешь головой и пытаешься полюбить Тристана. Другая бы на твоём месте давно сломалась. В тебе горит огонь. Так будь же огнём.
— Он чуть не сжёг меня.
— Твоя мать поступила недальновидно, но кто мог знать, что Земля не обладает таким магическим притяжением? Люди на Земле обычные, и ты была обычной.
— Я хотела спросить у тебя, — она не очень красиво шмыгнула носом и утёрла его тыльной стороной ладони, — к тебе многие приходят. В кого влюбился первый генерал?
Она отвернулась, смотря на пестик и ступку.
— Я не знаю, слуги шепчутся, пажи в ужасе, гвардейцы часто приходят на перевязки после тренировок. Вот и всё.
Мне не верилось, что это всё не могло дойти до человека, который ежедневно пропускает через свои руки десятки людей.
— Тётя, — подозрительно прищурилась я, — откуда у тебя браслет? Он кажется мне знакомым.
— Это? А, кто-то подарил. Я уже не помню.
Зато я прекрасно помню. Помню как украшение с такими же камнями цвета молока, Хант просил завернуть в коробку.
— Тётя! Святые огоньки лампадок! Так это в тебя…
Я не успела договорить, тётушка шикнула и приложила палец к губам.
— У стен могут быть уши. Даже если стены выложены из опалённого камня.
— Этот
