сталь «Арктиды» на куски.
Я двумя длинными Клинками рассёк ближайших их них. Опасные хозяева морей превратились в мёртвые туши.
Последний мегалодон отцепился сам. Из-за чего «Арктида» более-менее выправилась, несмотря на всё ещё идущий шторм.
— Сбрасывайте бомбы! — крикнул прямо в окно капитанского мостика Косаткин. — Сброс! Сброс! Сброс!
Матросы, вымотанные борьбой с тварями и стихией, несмотря на усталость бросились к механизмам бомбосброса.
Цилиндрические снаряды полетели в воду. Спустя десяток секунд, после сброса каждой, позади «Арктиды» взрывался столб морской воды.
Стоило отметить, через минуту всплыл плод этих усилий — четвёртый уничтоженный мегалодон. Тот самый, что отцепился от «Арктиды» последним.
На этом всё закончилось.
Через несколько минут прекратился и шторм. Словно ответственная за него сила отступила. На смену пришёл полный штиль. Из-за туч показалось рассветное солнце.
А мы подсчитывали потери и искали корабли, разбросанные друг от друга стихией.
Пропало несколько малых судов. Скорее всего — затонули, растерзанные мегалодонами. Многие моряки так же пропали без вести.
«Арктида» получила наибольшие повреждения. Но твари напали не только на неё, но и почти на каждый корабль флота.
Из-за чего операцию было решено прекратить и вернуться во Владивосток, на ремонт.
Позже мы с Виталием встретились на палубе «Арктиды». Виталий, как и я, перевёлся на неё, чтобы лично охранять Косаткина после покушения.
— Мне доложили, что мегалодонов было не меньше двадцати… ну и здоровые твари, — флегматично сказал Виталий, смотря на берег. — Убили мы только шестерых. Из них трое — твоя заслуга.
— Как бы на их место не пришло ещё столько же, — ответил я. — Эти твари и не были живыми, когда напали на нас. Это были поднятые трупы, — я внимательно посмотрел в глаза Виталию. — Но откуда они берутся? Они же вымерли много лет назад.
— Не знаю, — пожал он плечами. — Был клан, связанный с ними. Но я слышал о нём лишь мельком, подробнее расскажут, разве что, Акулины. Род на Камчатке, который приходился им дальними родственниками.
— Выходит, что так, — кивнул я, коснувшись восстановленного целителем ребра. Оно ещё чуть-чуть ныло.
— Господа, — неуверенно прозвучало сзади. Там стоял помощник Косаткина. — Адмирал вызывает вас к себе.
— Совет офицеров? — спросил Виталий, но нахмурился. — Или временно исполняющих их обязанности?
— Нет, — покачал помощник головой. — Господин чувствует недомогание, но очень хочет с вами поговорить.
Мы поднялись в адмиральскую каюту. Просторная, устланная коврами, на которых стояла деревянная мебель.
На стене висела карта Российской Империи. А в углу — карта Дальнего Востока, с масштабом поменьше.
Сам Косаткин сидел в кресле. Вид у него действительно был неважный.
На столе перед ним стояла чашка, с парящим напитком.
— Адмирал? — спросил я вместо приветствия.
— Я хочу допросить того, кто пытался убить меня, — сиплым голосом сказал он. — Он у тебя?
— Да, пока что.
Отнекиваться всё равно не было смысла. Многие матросы видели, как я закинул Елисея в Пространственную Тюрьму. На все вопросы я отговаривался «секретной техникой рода». А о них было принято не спрашивать.
— Придержи его, а потом мы поместим его в тюрьму при адмиралтействе. Там будут все условия, чтобы содержать такого преступника.
— Это дело контрразведки, — подметил Виталий.
— Мне плевать, — отмахнулся Косаткин. — Отдай его мне, Кальмаров. Я сам передам его ДКРУ, когда выясню всё, что меня интересует. А взамен, я помогу тебе с долгом рода Кальмаровых. Выгодная сделка, не считаешь?
Глава 17
Ни угроз.
Ни манипуляций.
Прямое предложение, которое выглядело вполне выгодно. Тем более, пока мы не оказались во Владивостоке.
Сейчас адмирал Косаткин был здесь самым влиятельным должностным лицом. И я, чисто теоретически, мог отдать ему пленника, чтобы тот сам «передал» того в контрразведку.
Но так же мог этого и не делать. «Тайга», как частная организация, оставляла за собой право самостоятельно транспортировать пленников, взятых её бойцами.
К тому же, не попробует же Косаткин забрать пленного силой?
Это бы в любом случае обернулось бы для него проблемами. Не только боевыми, но и репутационными.
Да и не получилось бы. Все это прекрасно понимали.
Вот только долг…
Мой род очень много задолжал.
— Этого не будет! — Виталий прервал мои размышления. — Репутация «Тайги» на первом месте. Мы не торгуем пленными, даже будь они самыми подлыми убийцами.
— Позвольте юному господину Кальмарову самостоятельно решить, будет ли он спасать безнадёжное финансовое положение своей семьи или нет.
— Сейчас он действует в составе ЧВК «Тайга», а значит подчиняется мне! Точка!
— О, как рьяно вы защищаете интересы ДКРУ. Напомнить, кто возглавляет её?
— Обойдусь, — Виталий сжал челюсти.
— Тогда где ваше самоуважение, господин Амурский⁈ Леопардичи убили братьев вашего отца, а вы защищаете положение одного из них! — голос Косаткина внезапно преобразился, став из сиплого чётким и звучным, как гром. — Напомнить, какую клятву принёс ваш предок⁈ Не собираетесь ли вы от неё отказат…
Его речь прервалась надрывным кашлем. Зря он использовал магический голос.
Но вот Виталий… выглядел крайне воинственно. Он крепко сжал кулаки и исподлобья прожигал взором адмирала Косаткина.
— Будь вы здоровы, граф, я бы вызвал вас на смертельную дуэль, — в его голосе прорезался рык. — Впрочем, мы ещё вернёмся к этому разговору, когда прибудем во Владивосток. Только моя верность военному долгу спасает вас от того, чтобы я смыл грязь, которой вы запятнали мою честь.
— Верность долгу… — прохрипел Косаткин. — Ваш долг — отомстить за своих родных. Так же как мой — защитить мою страну от хозяина того убийцы. Вы, как наследник своего рода, да и ты Кальмаров, должны понимать. Удар нанесли не по мне и, возможно, даже не по моему клану. Вызов брошен самой Империи!
Но Виталия этот аргумент не вразумил.
А вот мне стало интересно послушать, что имел в виду Косаткин.
— О чём вы? — спокойно спросил я.
— Тот диверсант мог спокойно напасть на меня во Владивостоке и либо убить меня, либо пасть от рук моей охраны. Суть не в этом, — он сделал паузу, чтобы отхлебнуть из кружки. — Вместо этого он демонстративно, вместе с ордой этих тварей, напал на Тихоокеанский флот во время боевой задачи. Господа, это была ловушка. Нет, даже больше — измена!
Виталий тяжело дышал, но я видел,
