деле, — засмеялся Ильинский, — ты нас гонишь от себя?
— Что, не пришлись ко двору, Платонов? — съязвила обиженно Элина.
— Лейла, — обратился я на опережение к администратору, — молчи, тебе со мной работать и работать в дальнейшем, лучше молчи, будь умнее.
— Я и не собиралась ничего говорить, — сделала вид Лейла, что планировала остаться в стороне, не припечатав меня красным словцом.
Я вернулся к бывшему столу Алёны, собрал свои вещи и направился к выходу, обернувшись в дверях на пыхтящих недовольно и дышащих мне в спину.
— Вам ведь безразлично, что произошло? Что стало с моим настроением? Вас не интересует, что случилось с Мартой и Изольдой. Вы все по отдельности эгоистично думаете лишь о себе. И мне обидно сегодня было в вас разочароваться. Элина, к тебе вопросов нет, будут потом у следствия, когда ты окажешься причастна к злостному похищению и убийству двух невинных женщин.
Я развернулся, вышел прочь из кабинета и набрал последний входящий номер.
— Убийству? — услышал я сквозь пробивающиеся гудки, которые прервал входящий звонок от Леонида.
Глава 47
В шоке я резко остановился посреди холла, собрав в гармошку под ногами серый ковёр с какими-то разводами, выругавшись мысленно на тётю Машу: «Офис погряз в грязи и пыли, а она лясы точет, ёшки-матрёшки, делом бы занялась!». Трезвонивший телефон едко распалил мою руку, а высветившееся ярко уведомление на экране «Липатов» прожгло глаза. Мне звонил человек, которого я больше всего вознамерился найти и придушить собственными руками за издевательства и испытания, что он нам с Мартой устроил. А я никак не мог поверить, что Липатов добровольно вышел на связь. Я не мог поверить и не знал, в каком ключе с ним говорить. И нет, я не боялся Леонида. Я элементарно оказался не готов к диалогу с похитителем своей Марточки. Учитывая факт нападения Липатова на меня и похищения им Марты с Изольдой и зная его постольку-поскольку, я удостоверился, что он не в себе, и к нему нужен особый подход, чтобы он не дай Бог никому не навредил. Но я не мог больше медлить и прятаться, вырабатывая второпях стратегию и подбирая правильно слова, чтобы ему ответить безопасно для всех. И я решил, что лучшая защита — это нападение.
— Липатов, где вас черти носят? Куда ты дел Марту и Изольду? Я найду тебя и оторву твои причиндалы, запомни это!
— Платон, Платон, слава Богу ты ответил! — раздался неожиданно женский визг и всхлипы. — Платон, ты меня слышишь? Алло?!
— Марта? Нет. Не может быть. — усомнился я и потрогал подбитый Степаном глаз.
«Должно быть у меня галлюцинации на фоне сотрясения мозга. За последние дни мою голову знатно повредили да помяли, вот и последствия прилетели.», — убедил я себя, но женщина, что звонила, была со мной в корне не согласна.
— Плутоний, любимый, спаси нас. Мы еле сбежали от Липатова. Он скоро очухается и настигнет нас.
— Марта? — подпрыгнул я от радости и припустил шаг, чтобы покинуть поскорее офис. — Золушка моя, это правда ты?
— Да, милый волшебник, — заплакала любимая, но я услышал, как она улыбается при этом, — пока я жива. Изольда вырубила Лёню, но он живучий. У нас мало времени.
— Голубки, харе миловаться, — просипела раздраженно Изольда, — у нас не мало времени, дорогуша, а его нет от слова совсем. А вы мешкаете. Давай, Платонов, соображай резче, как нас вызволить отсюда.
— Где вы находитесь? — спросил я и вышел на улицу, вдыхая промозглый воздух.
— Ты в приколе? Реально думаешь, что здесь есть название улицы и номер дома? Платон, мозги включи! Руководитель хренов. — истошно психанула на меня психиатр Гурьянова.
Второй раз за сутки мне не вполне резонно заметили, что я негодный управленец, чем меня конкретно зацепили и натолкнули на сомнения в собственной значимости и эффективном руководстве «Платонов и партнёры». Но самобичевание я отложил до более подходящего момента, сосредоточившись на спасении Марты и Изольды.
— Хорошо. Что вы видите? Долго вы добирались до места? — уточнил, рывком уселся в машину и вдавил на педаль газа.
— Полегче, Платошка, — взвыла Изольда, — сколько вопросов у тебя, у меня и так голова болит, хоть святых выноси, — страдальчески протянула она.
— Мне кажется, мы часа два ехали. — предположила Марта. — Или нет. Сколько я песен спела, Изи, штук десять?
— Изи-пизи, лемон сквизи, — выдала какую-то дребедень Гурьянова нетрезвым голосом.
— Каких песен? — оторопел я и вывернул руль, чуть не съехав на встречную полосу.
И тут я вспомнил, что, когда Изольда мне звонила, она как-то странно со мной говорила, а Марта навеселе пела про маленького принца. Но прошло предостаточно времени, чтобы женщины протрезвели. Или у них алкоголь смешался с адреналином, потому не выветрился.
— Русских народных блатных да хороводных. Уууух! — глумливо и судорожно расхохоталась Изольда, подтверждая мои догадки, что переволновавшись, они с Мартой дошли до той кондиции, которая позволила им себя обезопасить. Что-то вроде инстинкта самосохранения. Не зря же говорят, что пьяному хорошо, то трезвому — смерть. Я отогнал от себя мысли о смерти и молча приказал Марте с Изольдой долго жить.
— Что с твоей головой, ты ранена?
— С моей головой то же, что и с твоей, не в порядке. Нормальных людей в принципе в природе не существует, — заявила она и загоготала, — это я тебе, как психиатр, говорю, Плутошкин.
— Изольда, он Плутоний, восхитительная, завораживающая карликовая планета! — мечтательно произнесла любимая.
— То-то оно и видно, что карликовая, раз не сподобился нас найти до сих пор. Карлики они такие мелочные и мелкие, и трусливые.
Борзости у Гурьяновой было не занимать, но, видимо, это и спасло их с Ильинской на время от Липатова, за что я ей был чрезмерно благодарен, потому пропустил мимо ушей колкости и надменный тон в свой адрес.
— Изольда, я серьёзно, Липатов что-то сделал с тобой? Тебе нужна медицинская помощь? — участливо поинтересовался я, рассматривая себя в зеркале и с сожалением отмечая, что мне тоже не помешал бы осмотр травматолога.
— Этот козёл огрел меня по голове моим же графином с вином.
— Жалко вино, вкусное было. — нервно хихикнула Марта, чем меня приятно удивила.
— Какое вино, дамы? Вас спасать надо! — призвал я похищенных женщин к разуму.
Я слышал, как они бежали, запыхавшись, как завывал протяжно ветер, пробирая меня до мурашек, хотя я сидел в прогретой машине и мчал, мчал, неведомо куда.
— Что вокруг вас? — я посмотрел на карту навигатора, будто тот мог по волшебству определить, куда мне ехать.
— Что-что? Непроглядный, сука, лес мы видим со всех сторон. А
