в голове, одна бредовей другой. При этом Ярик подкидывал в руке какой-то кристалл, сантиметра два длиной. Как этот кристалл у него оказался, он не помнил. Может, подобрал где? Ладно. Ярослав сунул его в карман и сел у стены. Сунул в тот карман, которым практически не пользовался. В правый, нагрудный.
С места, где он сидел, были видны и окно, и дверь, и тела. «Будем ждать!» – подумал Ярослав.
Аркон приходил в себя очень сложно. Когда-то командир переболел болячкой и стал мутом. Какой болячкой? Кто мог это сказать во время войны и всеобщей эпидемии? Или НАША болезнь, или ИХ болезнь. Та, которая приводит к смерти. И перерождению после неё. Болезнь, вернее последствия болезни, дали ему способность. Аркон мог поднять чувствительность на запредельную высоту. Причём, по всем параметрам. Как он и сам не знал.
Не всё органы чувств. Только осязание, слух и зрение. Но зато к этому было дополнение. Он начинал предчувствовать опасность. Правда, пока плохо и с ошибками. Но уже чувствовал опасность: на расстоянии метров в сто очень слабо, а вот на десяти метрах хорошо чувствовал. Конечно, пока Аркон не мог точно определить, ЧТО является опасностью. А вот Джуна говорит, что это чувство при постоянной опасности будет развиваться очень быстро.
А что может быть опасней, чем выходы в город? Хотя группа Аркона ещё ни разу не заходила дальше пригородных посёлков столицы. Когда-то Аркон прошёл один по городу и дошёл до Биотеха, но закончилось всё не очень удачно, хотя и притащил он из того похода инструкцию для входа в Биотех. А нашёл он эту инструкцию там же, где когда-то встретил Слайсу.
Как только у него забрезжило сознание, Аркон стал постепенно поднимать осязание и слух, не открывая глаз. Ну, это командир так называл это – ОСЯЗАНИЕ. На самом деле это было нечто большее. Аркон почувствовал, что Арго, Слайса и Егола рядом, что они живы, но без сознания. Ну, ещё бы! Все в анклаве знали, почему его группа такая удачливая. Они все были муты.
Арго стреляла без промаха, и её зрение было лучше, чем у любого гала. Слайса чувствовала правду и ложь. А ещё могла в пределах нескольких десятков метров найти определённую вещь, если ей дать её понюхать. Егола могла определять всё о людях и мутах. Несёт ли опасность, могут ли иметь потомство, желает ли вам зла. И ещё тысячу вопросов, но... При этом она могла задать определённый вопрос всего пять раз в сутки. Либо растянуть один вопрос на время чуть больше суток. Обычно она растягивала вопрос «желают ли их группе зла?» Это давало дополнительную чувствительность к опасности. Это было важнее в выходе.
Все их способности в походе были активированы. Теперь Аркон понимал, что та вспышка и хлопок были рассчитаны именно на таких, как они, мутов. Значит, кто-то продвинулся после катастрофы в своих исследованиях гораздо дальше, чем их анклав. Хотя как? Как глава внешней безопасности клана искателей Аркон должен был быть в курсе такого. А как бывший служащий контрразведки, он был в курсе почти всех разработок как кринийцев, так и галов, правда, довоенных. Их анклав был самый крупный в стране. К ним присоединилось, уже на правах автономий подчинённого вида, больше трёх сотен анклавов. А в их анклаве жило уже больше пятидесяти тысяч галов и тысяч двадцать кринийцев. А если взять все анклавы, то почти четыреста-пятьсот тысяч галов и где-то триста тысяч кринийцев. И это только официально зарегистрированных галов, а сколько диких галов, кринийцев, мутов! Правда, был ещё Совет. Те НИКОГДА не делились информацией. Да и про Совет не было информации , кроме слухов.
Те живые, кто живёт в одиночестве или маленькими семьями--- было конечно больше. Таких, по статистике, ещё пара миллионов, может быть меньше. Доказательств не было никаких, но теоретически какое то количество должно было выжить на островах, в предгорьях, в поселениях, удалённых от цивилизации. Даже нашествия кис и гроков анклавы, пусть и с потерями, но отбивали регулярно. Благо, твари появлялись лишь в густонаселённых городах. У кринов не было анклавов, но было множество подземных баз, привязанных к храмам Лексаны. Правда, после катастрофы большинство баз так и не вышло на связь ни с кем. Но было подозрение, что это не из за болезни, а такой у них был приказ.
Люди на Кринии тоже объединялись, но намного медленнее. Напрягали ещё и постоянные выходы на поверхность уцелевших фанатиков. Это те последователи Лексаны, которые хотели убить всех, кто не верит в неё. Даже кринов. А уж галов! Тех вообще на крис! Это их официальный клич – «Галов на крис!»
Короче. Аркон не представлял, кто мог быть таким продвинутым. Существовали легенды о королевстве мутов, но Аркон осознавал, что за такой срок муты не могли объединится во что-то великое. Ещё чуть расширив осязание, он вдруг почувствовал мута-грока. Вернее, кого-то похожего и на мута, и на грока. Чуть-чуть приоткрыв глаза, он увидел у противоположной стены гала, очень похожего на просто мута, но очень опасного по ощущениям.
Вот по ощущениям – это просто чудовище-грок! Впервые способности Аркона дали сбой. Они полностью забивались опасностью этой твари! Твари? Чувство опасности быстро сходило на нет. Это тоже было впервые, потому что раньше, уровень опасности оставался одинаковым всё время. Так кто это? Крины, те более смуглые. А этот – широкоплечий блондин. У галов белый цвет волос был признаком мага. Странно. Блондинов Аркон не видел уже давно. Все вирусы прежде всего поражали магов. Причём, заражённый был неспособен магичить, и никакая лечебная магия на него не действовала, мгновенно вытекала без последствий в пространство. Рядом с блондином на какой-то материи лежало всё их оружие, артефакты, украшения.
Сет, а украшения то ему зачем? Сам Аркон не носил украшений, но где вы видели женщину и без цацок? Даже на войне его подчинённые носили разные украшения. Меньше, чем в анклаве, но всё равно носили. Вот все цепочки, кольца, серёжки, заколки лежали в кучке. Блондин смотрел, полу прикрыв глаза, но Аркон чувствовал, что опасность с его стороны максимальная. Аркон аккуратно пошевелился. Реакции нет. Тогда он перелёг так, чтобы опираться на стену. Ну, с нами Сет! Аркон открыл глаза и спросил.
– Ты кто, гал? – Блондин открыл глаза, но не ответил. Молодой, но смотрел как-то... Как усталый
