Как зовут твоего брата?
— Гийом, — никто не понимал, что происходит.
— Где он служил? Кем?
— Десятник. В страже Валентии.
— Может, у тебя есть его портрет? — вкрадчиво уточнил Седьмой, хотя я уже все понял. Понял, но не мог ничего возразить.
— Есть, — Фонтес растерянно вытащил медальон, раскрыл, и на меня посмотрело то самое лицо. Десятник, с которым мы столкнулись в порту, который попытался потом меня убить и был убит сам.
— Ты же слышал, что он погиб? — продолжал Седьмой.
— Мама писала. Его зарезали бандиты, когда он пытался защитить от них простых людей. Подло, в спину…
— Его убили не бандиты. Его убил твой друг, — Седьмой указал на меня. — Или скажешь, что это неправда?
— Правда, — я кивнул. — Он напал, я защищался, как защищаюсь всегда. До конца. Я понимаю, что ты можешь чувствовать, Антуан, — я назвал Фонтеса по имени. — Я понимаю, что твои желания сейчас могут столкнуться с данными мне клятвами. И я помню, что ты для меня сделал… Поэтому возвращаю их тебе.
— Видишь… — попробовал вставить Седьмой, но я его перебил.
— Я не знал об этом раньше, но скажу правду. Я не сожалею об убийстве врага, но я сожалею о том, что ты потерял члена семьи. Искренне сожалею и надеюсь, мы еще сможем сражаться вместе. Когда ты будешь готов.
Все молчали. Фонтес растерянно смотрел на меня, на блеклый портрет в медальоне.
— Или ты можешь пойти со мной, — неожиданно заговорил Седьмой. — Пожалуй, мне пора завести ученика, а в тебе есть стержень. Из тебя могла бы получиться неплохая тень, которая или сотрет убийцу твоего брата, или же заставит его сиять так, как никто до этого.
— Не верь ему… — начал я.
— Ты сказал, что я могу выбирать, — Фонтес решительно вскинул голову. — Тогда…
Он повернулся к Седьмому и вытянул руку.
— Глупый мальчишка, — только и покачала головой Изабелла, когда Седьмой ответил на рукопожатие, и они исчезли во вспышке черного тумана.
Из столицы выходили полки стражи внешних ворот, во главе отряда всадников к нам скакал какой-то герцог, рядом со мной стояли две принцессы, но все равно на душе стало как-то слишком пусто и одиноко.
* * *
— Значит, седьмая тень братства забрал моего ученика…
Я снова сидел в кабинете директора, а он ходил из стороны в сторону вдоль окна.
— А ты сражался вместе с двумя принцессами, и они неплохо отзывались о твоих способностях, — продолжал Карл Арагонский.
Я только кивнул, ожидая, пока директор выговорится.
— Принцесса де Наварра также упоминала твои способности алхимика, которые помогли ей с мечом из серии смертных грехов. Как тебе самому занятия с профессором Седоньей?
— Мы пока еще не успели договориться о первой встрече, — я пожал плечами.
— Что ж, я прослежу, чтобы профессор не забывала, что теперь у нее два ученика. А ты… Готовься, в конце года вас всех будет ждать сначала практика в армии, а потом уже лично тебя как алхимика путешествие на остров Небесной кузни.
Это название мне особо ни о чем не говорило. Хотя, кажется, кто-то из путешественников упоминал, что между двумя континентами лежит тайная земля, где раз в десять лет собираются величайшие алхимики и артефакторы всех королевств, чтобы познать скрытые от других тайны.
— Я буду готов, — я вежливо склонил голову.
— Ладно, — директор немного успокоился. — Может, у тебя есть вопросы или пожелания? Скажу честно, навел ты шороху, но и на репутацию Примеры поработал.
Он усмехнулся.
— Ваш меч, — у меня на самом деле был вопрос, и я кивнул на висящий на стене клинок из серии смертных грехов. — Седьмой уверял всех, что захватил его у вас. Он даже каким-то образом делал свой меч похожим на настоящий. Зачем вы ему это позволили?
— Позволил — хорошее слово, — директор усмехнулся, а потом подвинул мне одну из стоящих на столе чашек. — Наливай себе чаю, не стесняйся.
Я покачал головой. Выпить чаю с дядей короля — такая история дорогого бы стоила, но я еще не пришел в себя. Драка, новости — после всего этого кусок или глоток просто не лезли в горло.
— Тогда я налью себе, — директор подошел к пузатому чайнику, выточенному из красивого зеленого камня, неспешно набрал себе полчашки и сделал медленный глоток.
Я ждал. Директор помолчал еще какое-то время и только потом заговорил.
— Наверно, эта история случилась слишком давно, чтобы делать из нее тайну. Тем более учитывая, что вышло наружу, — он усмехнулся. — Восемнадцать лет назад, когда я только получил Примеру в свои руки, были люди… Да, просто люди, которые считали, что эта власть будет лишней для меня.
— Говорят, вы тогда убили офицера скверны и получили от короля меч жадности, — вспомнил я.
— Это тоже многим не давало покоя, — директор сделал еще глоток. — Я был молод, считал, что злые языки мне не страшны. А они напали на моего боевого товарища. У меня не было доказательств, только тела — его и его семьи.
Он отставил кружку, я молчал, ожидая продолжения.
— Он позвал меня на помощь, помню, как меня тогда разбудил маленький золотой феникс. Было холодно, шел дождь, я выскочил почти без одежды, меня пытался остановить патруль, но я успел. Николас еще сражался, я тоже бросился в бой, но… Даже с мечом жадности, даже с граалями в груди и королевской кровью в жилах я не смог его спасти. Их оказалось слишком много, и я стоял только во внутреннем дворе, когда кто-то выкинул из окна его голову. Если бы я был тенью братства, то в тот день впал бы в безумие, и, возможно, так все стало бы гораздо проще. Но чистота сохранила мой разум, и я даже пленил половину убийц, чтобы узнать, кто их послал, но все зря. Они раскусили капсулы со скверной, и уже через минуту некого было допрашивать.
— Я…
— Не надо ничего говорить, — директор поднял руку. — То, что случилось в тот вечер, в итоге сделало меня мудрее. Я понял важную истину: всегда есть кто-то сильнее и всегда есть что терять. Я хочу, чтобы ты не забывал об этом.
— Я не забуду, — кивнул я.
— Что же касается меча, — продолжил директор. — Через месяц я помог молодой тени братства добраться до меня. Мы сразились, и он даже захватил созданную мной копию меча жадности. Думаю, уже скоро он понял, что я его обманул, но решил не отказываться от титула и славы, что принесла ему эта победа. А я успокоил врагов, показав слабость, и оставил козырь в рукаве на случай, если та ночь когда-нибудь повторится.
— Но, директор, — не выдержал я. — В тот раз вы так легко призвали силу меча. Если вы его скрывали, то не стоило ли спрятать его со стены?
— Ты еще молод, — Карл Арагонский усмехнулся. — Иногда прятать вещи лучше всего на самом видном месте. И о моей жалкой попытке создать копию потерянного меча говорят по всему королевству… Кто же знал, что ты умеешь так глубоко видеть, не слушаешь сплетни, а потом еще и встретишь Седьмого.
Усмешка сменилась улыбкой.
— А меч гордыни? — я задал новый вопрос. — Удалось узнать, кто именно ранил седьмую тень и натравил ее на нас?
— Нет, — директор сразу стал серьезным. — Первый меч из серии смертных грехов — это очень опасное оружие, и его появление после стольких лет, когда он считался утраченным… Впрочем, это уже лишнее.
Я понял, что рассказывать о тайнах, способных навредить королевству, Карл Арагонский не будет. Что ж, это не единственное, что меня интересует.
— Есть какие-то новости, может быть, слухи о виконте Фонтесе?
— У меня нет шпионов в братстве, — директор покачал головой. — Но Седьмой официально принял его, так что можешь не волноваться. Твоего друга не убьют, не бросят, а будут учить. И если он справится, то вы еще встретитесь, но только как…
— Как враги, я понимаю, — кивнул я.
Неожиданно раздался глухой стук в стену. Карл Арагонский едва заметно взмахнул рукой, и камни расступились, пропуская сначала щупальце, а вслед за ним и профессора Седонью. Та встретила меня неприветливым взглядом и почти сразу же сосредоточилась только на директоре.
— Мира, я так понимаю, что-то срочное? — Карл внимательно посмотрел на свою подчиненную.
— Война, — просто сказала она. — Война началась, и король ждет учеников первого курса, чтобы они выполнили ваше обещание.
— Кто? — директор подошел к окну и замер, глядя куда-то сквозь серые вечерние тучи. — Франки? Или империя, раз гости с востока так к нам зачастили?
— Нет. Короли нежити, они
