* * *
Глядя на стоящего напротив мужчину, Эбби осознавала, что у нее в голове осталось всего две мысли. Одна: «Боже, как он прекрасен!» И вторая: «Я похожа на чучело».
Митч откашлялся.
— Ты сказала, что Патрик не твой муж. У тебя есть кто-то еще?
Она чуть не засмеялась.
— Нет. Насколько я знаю, ты женат.
— Разведен.
— А-а…
— У меня есть сын.
— Я слышала.
— Ему шесть лет.
— Мило.
«Это действительно мило», — думала она. Но ее горло сжалось от горя при мысли о детях, которых она когда-то мечтала иметь с этим мужчиной и которые так и не родились.
— А ты как?
— Что как? — переспросила она, сделав вид, что не поняла вопроса.
— У тебя… — Кажется, у него в горле тоже что-то застряло. Он откашлялся. — У тебя есть дети?
«Это просто нелепо, — думала Эбби. — Я не желаю играть в эту игру».
Несколько мгновений она упрямо молчала, но потом все же смягчилась.
— Нет.
Митч стоял, переминаясь с ноги на ногу и не зная, что делать дальше.
Он поднял голову и посмотрел туда, где была теплица.
— Здесь прошел смерч.
— Похоже, что да, — сухо отозвалась она.
Он снова обернулся к ней.
— Эбби..
— Что?
Теперь наступила его очередь погрузиться в молчание.
— В этом месте положено сказать, что ты очень сожалеешь, — вырвалось у Эбби.
Судя по выражению его лица, эти слова удивили не только ее. Митч явно тоже этого не ожидал.
— В этом месте положено объяснить, почему ты меня бросил, Митч.
Минувший день был до отказа наполнен драматическими событиями. Человек, которому Эбби доверяла… или почти доверяла… поступил с ней низко и подло. Ее переживания были свежи, как открытая рана, а появление Митча высыпало на эту рану несколько ведер соли. Дамбу, которую она пыталась возвести на пути своих слов, прорвало, и уже ничто не могло сдержать обрушившегося на Митча потока чувств.
— Какого черта ты здесь делаешь, Митч! Зачем ты приехал? И как… объясни, бога ради… как ты оказался у меня дома в два часа ночи?
Это прозвучало как крик души. Это и было криком души, как и взгляд, которым он ей ответил.
Эбби отложила пистолет и вскочила на ноги.
— Как ты мог? — беспомощно воскликнула она. — Почему ты уехал?
И разразилась громкими безудержными рыданиями.
Митч за долю секунды преодолел разделявшее их расстояние и протянул к ней руки.
Прежде чем поцеловать Эбби, он вытер с ее щек слезы, пригладил ее растрепанные волосы и прошептал:
— Прости. Ты и представить себе не можешь, как я сожалею обо всем, что произошло.
Он повторил это бессчетное количество раз.
— Осторожно! — вдруг шепнула Эбби и отстранилась.
Она бережно обхватила пальцами крохотное тельце у себя на плече и извлекла его из-под волос. Митч широко раскрыл глаза, но даже в темноте Эбби заметила в этих глазах улыбку. Эбби обхватила Грейси второй рукой. Теперь попугайчик находился в надежном коконе ее пальцев и никого не мог укусить. Она подняла глаза на Митча и позволила ему снова себя обнять, уже вместе с птицей в руках. Он склонился и наконец-то ее поцеловал.
«Я совершаю ошибку», — говорил себе Митч, целуя Эбби со страстью, в которую он вкладывал всю свою тоску и все горе. До этого момента он даже не подозревал, что все еще испытывает эти чувства. «Смерч в любую секунду может стереть с лица земли и тебя, и твой дом, — говорила себе Эбби. — Любимые люди могут исчезнуть из твоей жизни. Никто не знает, что может случиться уже в следующую секунду. Если ты не воспользуешься этим моментом, он может уже никогда не повториться».
— Подожди! — снова отстранилась она, но только для того, чтобы посадить Грейси в клетку. — Я уже не девственница, — прошептала она, увлекая его за собой в дом.
— Я тоже не девственник, — ответил Митч, послушно идя за ней.
* * *
Семнадцать лет назад они были бы осторожны, нежны и ласковы.
Семнадцать лет спустя они очень спешили. Они очень боялись, что между ними снова что-нибудь встанет. Этого не должно было случиться. Когда они добрались до кровати, их подхватила буря эмоций и чувств. Они яростно толкались и дергали друг друга за одежду, как будто злились на жизнь, на судьбу, на себя. Они занимались любовью, как будто сражались, как будто выясняли, кто же все-таки виноват во всем, что с ними случилось, кто должен за все это заплатить, может ли хоть что-то компенсировать им их потерю и могут ли зарубцеваться все еще кровоточащие душевные раны.
Он через голову стянул с нее футболку. Она нащупала пряжку его ремня. Он рванул пуговицу и молнию на ее шортах, тут же скользнувших вниз. Она расстегнула его ремень, пуговицу на поясе джинсов и потянула вниз замок молнии. Затем просунула руки ему под рубашку и прижала ладони к его груди.
Резким движением он перевернул ее на спину.
Она впилась пальцами ему в затылок и заставила его опустить лицо к ее лицу и поцеловать ее.
Он ладонями раздвинул ее ноги. Он опустил руки под ее трусики и ниже, на бедра, между ног.
Он вошел в нее, и она приняла его в себя.
Они были агрессивны и неистовы. Эбби чувствовала, что в ее груди нарастает небывалое давление, которое наконец прорвалось криком, рвущимся как будто из самой глубины души. Из ее глаз хлынули слезы. Они продолжали заниматься любовью, а слезы продолжали течь. Ее тело сотрясали мучительные рыдания, а он еще крепче прижимал ее к себе. Его объятия причиняли ей боль, но вместо того, чтобы сопротивляться этой боли, она ее принимала и не пыталась его остановить. Он снова и снова повторял ее имя, но она очень боялась поверить в то, что не ошибается, что в его голосе действительно звучит мольба. Наконец все закончилось, но они продолжали прижиматься друг к другу, как будто покрывающий тела пот навечно соединил их воедино. Постепенно их руки разжались, it они выпустили друг друга из объятий.
Митч откатился на спину и уставился в потолок.
Эбби слегка отодвинулась от него и отвернулась лицом к стене.
Спустя несколько минут она спросила:
— Почему ты уехал?
Он не ответил.
«Это было ужасной ошибкой», — думали оба.
* * *
— Я принимаю противозачаточные средства, — произнесла Эбби после того, как молчание затянулось.
«Я бы не возражал, если бы ты их не принимала», — чуть не вырвалось у Митча. Эта мысль повергла его в шок.
