— Я не беременна! Что ты меня бесишь?!
— Иди давай.
— Что за бред?! — взрываюсь я. — Мы всегда предохранялись!
— Как бы да, но и нет.
— В смысле?
— В прямом. После катка, в туалете шавермочной, у меня порвался презик.
— И?
— Что и? Ты тупая, что ли?
— Так это было давно! Два с половиной месяца назад! Хватит меня бесить! У меня были месячные после шавермочного туалета! Да они недавно были, Господи!
— Тебе так сложно поссать?! — протягивает мне тест.
— Это глупо! Я не беременна!
— Глупо вести себя так, как это делаешь ты. Хуеврач, твою мать!
— Что ты сейчас сказал?!
— Правду! Неужели так сложно сделать то, что я сказал!? — долго смотрю на Юсупова не зная, что сказать. В итоге, нехотя беру тест и иду в ванную.
Позорно, конечно, в двадцать два не знать, как его использовать, да еще и медику, однако, увы, я не знаю. Прежде чем что-то выполнить я внимательно читаю инструкцию, пытаясь вникнуть в суть. А дальше делала то, что написано на упаковке. Юсупов фактически врывается в ванную, как только я наконец-таки сделала это сложное дело.
— Ты нормальный вообще?
— Да, — как ни в чем не бывало бросает Егор, опираясь возле меня на столешницу раковины. — Все нормально будет, не буянь.
— В смысле? — усмехаясь, произношу я.
— В прямом. Я уверен, что ты беременна. Уже пару недель об этом думал, но ты какая-то пуленепробиваемая. Тебя хер что заставишь сделать.
— Ты больной, — смеюсь в голос. — Я не беременна, Егор, — вполне серьезно произношу я, всматриваясь в его глаза. Блин, какой он красивый, черт возьми! Родить от него такого же красивого сыночка — очень неплохая идея. Однако, не сейчас. Лет так через пять, не раньше.
Очухиваюсь от своих дум только тогда, когда Егор выхватывает из моих рук тест, на котором красуется одна полоска. Кажется, я выдохнула так, что это слышали на другом континенте. Правда, о Егоре не могу сказать то же самое. Этот товарищ крайне задумчив, и о Боги, выглядит даже огорченным.
Глава 29
Оглядываюсь на наглую бабу, протискивающуюся в очередь и внутри что-то закипает. То ли от того, что меня в принципе вымораживают такие особы, то ли от того, что она как ни в чем не бывало встает передо мной, нарочно демонстрируя огромный живот. Надо сказать, не жирный, а очень даже беременный. Типа ей можно без очереди.
— Спасибо, — вполне мило произносит она по-русски. К сожалению, ожидаемо.
А вот то, что наглая баба возьмет три стакана пива и из одного из них отхлебнет, не отходя от бара, мягко говоря, неожиданно. Что вызывает еще большее раздражение. Никакой ответственности. Это уже третья беременная баба за столь короткий срок на отдыхе, что еще больше напрягает из-за чертовой неизвестности.
— Как обычно? — поворачиваюсь на уже привычный за девять дней почти без акцента голос бармена.
— Да, — киваю, однако на всякий случай озвучиваю. — Ром и безалкогольный мохито.
Отпиваю глоток моего напитка и направляюсь к лежакам. На полпути останавливаюсь, вглядываясь в уткнувшуюся лицом в полотенце Лилю. Ну кто бы сомневался, что моя любимая жопа так и останется повернутой к солнцу. Возможно, со стороны я действительно выгляжу как дотошный, занудный дед, истошно напоминающий собственного брата, но ничего не могу с собой поделать. Потенциально чувствую за собой вину. И вовсе не из-за порванного гондона. Хоть и понимаю, что с моей стороны умолчать было неправильно.
Куда больше меня заботит то, что в столь непонятной ситуации мы находимся в девяти тысячах километров от дома. С хер пойми каким диагнозом и такой же невнятной медициной. Чхать на дважды отрицательный тест, как и на месячные Синичкиной. У меня четкое ощущение, что она могла с легкостью перепутать даты, ибо заторможенность временами от нее так и прет. Может вообще забыть про них. Или выдавать желаемое за действительное, ибо уже ясное дело — быть беременной она не хочет.
Выходит какая-то гаденькая ситуация. Случись сейчас что-либо с ней, ума не приложу, что делать в стране, в которой реально не купить даже парацетамол. Да, в этом и есть мой косяк. Отправляться сюда, не зная точно, что с ней — опрометчиво. Слишком опрометчиво с моей стороны. Возможно, у меня паранойя и Лиля в реале не беременна, что само по себе было бы, откровенно говоря, предпочтительнее для беззаботной жизни, но тогда встает другой вопрос, а что с ней происходит? Я перебрал в свой голове сотни болезней, но ни одна из них не включает в себя адский жор. А у нее именно он.
Да, она, конечно, и раньше не играла в девку на диете, но так с едой никогда не отрывалась. Ума не приложу, как по приезду уговорить эту упрямую козу сходить к гинекологу. Да хотя бы кровь сдать. Ну, разве что, связать ее и самому набрать пробирку. Полный кабздец. Что-то я от нее нехорошего набираюсь. Нормальный врач так себя не ведет. Опускаю взгляд в бокал и полностью опрокидываю в себя ром. А затем снова иду в бар, благо, пока я размышлял о своей никчемности — очередь рассосалась. Снова беру ром и, уже не мешкая, иду к Лиле. И на тебе — взгляд снова попадает на беременную. Только уже другую. Да что вы разлетались с такими пузами?!
Ставлю стаканы на столик и раскрываю зонт. Солнце, несмотря на то, что всего без пятнадцати одиннадцать, палит беспощадно. Наклоняюсь к Лиле и легонько шлепаю по ее заднице.
— Переворачивайся. Я тебе попить принес.
— Ммм… спасибо, чего-то я приспала, — сонным голосом бормочет Лиля, переворачивается и тянется к стакану. Залпом выпивает все содержимое и, взяв со столика очки, надевает их и как ни в чем не бывало продолжает дрыхнуть.
Сажусь на рядом стоящий с Синичкиной лежак и принимаюсь разглядывать ее абсолютно стройное тело. Удивительно, как с таким аппетитом визуально она еще не прибавила в весе. Перевожу взгляд на ее грудь со спущенными лямками от купальника и мысленно закипаю. Беспечность Лили, а по-другому я это назвать не могу, просто вымораживает. Это не купальник, а лоскуток ткани, едва прикрывающий соски. А со спущенными лямками сейчас вообще все полетит вниз, открывая полный вид. Хотя, по идее, не должен слететь, грудь у нее стоячая. Ключевое слово пока стоячая. Вот родит и хер там. Хотя у многих после родов все еще норм, если фанатично не кормить малых до трех лет, а то и больше. Правда, даже если там все будет стоять, сиськи перестанут быть только моими. Да, это удручает. Я делиться не люблю даже с младенцами.
Это какой-то парадокс, но как только я перевожу взгляд с Синичкиной на море, вместо лазурной воды, я попадаю снова на беременную бабу. Ту самую, с пивом. Мужик, по всей видимости, ее муж, гладящий ей пузо, вызывает во мне какие-то странные чувства. А способен ли я на такое? Нет, ну на хрен, не на людях точно. Готов ли я в принципе стать сейчас отцом? Нет, — честно отвечаю самому себе. Не готов. Проблема в том, что к этому невозможно быть готовым, ни в двадцать пять, ни в тридцать.
