темнице ты, дядя. Его грамоту я прочту в положенное время. А теперь идём.
— Что ты делаешь? — спросил я, заметив, что дядя возится с сумкой, набивая её остатками вчерашнего кролика и смородиновым листом.
— Кушать-то надо, Сэмми! Пока ты делом занят, я сготовлю.
Я вздохнул и признался:
— Да, с едой пока беда. Ничего Сомо носит мне кроликов, а там что-нибудь придумаем.
— Кто это, Сомо? — завертел головой дядя и я указал на волколачьего вожака:
— Это он. Я назвал его так, Сомо.
— Как нашего песика, — дядя вытер слезу. — Кто-то его сейчас кормит-поит!
— Герцог подождет, — отрезал я. — Как ждал ты и Сомо. Идем, дядя, у нас много дел.
И мы пошли.
В городе я отвел дядю в спиральную башню ратуши. Для этого мне пришлось снять амулет и перейти на магическое зрение. Дядя принял это как само собой разумеющееся. У поворота улиц я остановился и перешел на обычное зрение. Дядя возбужденно воскликнул:
— Ты видел это, Сэмми?! Столько стекла! До неба! Эх, чуток того стекла нам бы в таверну! Вот было б красиво.
И я усмехнулся его словам. Потом я указал дяде на плитки, светящиеся алым. Для него они выглядели как обычная мостовая, немного развороченная, с ямой посредине, но ничего особенного.
— Смотри, дядя. Видишь эту яму и плиты вокруг?
Он кивнул.
— Теперь спрячься вот тут, за этими камнями.
Когда дядя хорошо укрылся, я проговорил:
— А теперь смотри, только не высовывай голову… — и кинул в алый круг камень.
Раздался взрыв, каменное крошево взлетело в воздух. Дядя крякнул и прикрыл голову руками, а я подождал немного и привстал. Под камнями снова едва тлел розоватый кружок.
— В городе очень много ловушек, дядя, — сказал я со вздохом. — Увидеть их человеку невозможно. Угодить в такую — верная смерть. Поэтому никогда, никуда не ходи без меня. Хорошо?
В башне я оставил дядю в обширном зале на первом этаже, а сам поднялся наверх. Хотя мы с мертвыми мураками пришли к выводу, что мои друзья и родственники больше не предмет их возмущений, я решил всё же не тащить его к ним на глаза.
Дядя остался, а я поднялся наверх и сказал в пустой экран:
— Планы меняются.
Арихитектор ожила мгновенно:
— Доброе утро, Сэм.
— Доброе, — кивнул я. — Так вот, дядю моего вернули. Прислал герцог. Ещё герцог прислал грамоту, ему не нравятся эльфийские стрелки у города. Как я понимаю, эльфы его в городе заперли и он ищет у меня помощи.
— Это, скорее, хорошая новость, — сказала она. — А что…
— Погоди. Давай прочтем грамоту герцога Марасика сперва, — и я развернул листок.
— Герцог Марасик теперь правит Галашом? Прежде у него была власть над Горевским краем…
— Так и есть, — кивнул я. — Но ему теперь нет хода в родной замок — вокруг Галаша эльфы. Итак… он пишет…
— " Уважаемый Сэммон Гэлерси, я, герцог Марасик, владетель и хозяин Горевого края из родового замка Семиступ, обращаюсь к тебе со всем уважением, положенным владетельному господину, и признаю за тобой право на Пустошь и Заброшенный город, который принадлежали твоему народу. Я отказываюсь чинить тебе любые неудобства, напротив поддержу торговлю и дам безпошлинный проезд через Горевой край ради мира и дружбы. Так же предлагаю заключить договор о взаимной помощи и поддержке…
— Ага! — усмехнулась Арихитектор. — Вот оно!
— "Помощи и поддержке в военных действиях при сторонней угрозе нашим землям". Что — "ага"? — переспросил я.
— Ради последней фразы и написано все письмо. Он хочет прогнать эльфов с твоей помощью, все остальное вовсе не гарантируется.
— Какую помощь и поддержку я один могу ему оказать?! — возмутился я. — Или он надеется на чудовищ?
— Герцог Марасик прекрасно осознает какой мощью владеет город, — холодно ответила Арихитектор. — Возможно и тебе пора узнать о ней. Увидеть силы, спящие тут.
Я встал:
— Ну, и где эти силы?
Спустившись вниз, я нашел дядю в углу, у кадки с мертвым растением. С задумчивым видом он жевал листок.
— Он мертв, дядя, — сказал я. — Тут в башне все растения такие.
— Ага! Так и знал! — воскликнул он. — На вкус ну полная дрянь! Думал, может его настаивают, как наливку? А зачем же такое тут стоит? Место занимает. Нужно выкинуть, да посадить моркови. Что жрать-то будем, Сэмми?
— Я спрошу у Арихитектора, — сказал я. — Потом. Сейчас мне нужно отлучиться по срочному делу, а ты останешься тут и будешь меня ждать. Я скоро вернусь…
— Надеюсь… — последнее слово я выдохнул, не разжимая губ.
Дядя закивал и угрюмо уселся на диван. Я понимал, как сложно ему сидеть без дела, он привык крутиться с утра до ночи, а тут… впрочем, думал я о дяде недолго, мне предстояло сделать такое, что только думая об этом я покрывался липким потом. А ведь придется идти и делать…
Пока не развернулся и не бросился назад, я вышел на крыльцо. Двери сомкнулись за спиной, а я нашел взглядом железное чудище. Оно было именно там, где и сказала Арихитектор и я подумал, уж лучше бы его не было.
В конце площади, возле угла следующего дома застыла махина, чья голова возвышалась до уровня следующего этажа. Ростом со стрекота, груда блестящего, мертвого железа, от которого веяло опасностью. На ватных ногах я миновал площадь и остановился перед ним.
Так, Архитектор сказала, слева у него ступень. Нужно поставить ногу, а рукой опереться о его локоть. Ещё она сказала, что чудище не опасно и ждет меня. От этого не становилось легче.
Весь дрожа я коснулся пальцем металла. Холодно. Пару мгновений я пропускал дыхание, а потом одним движением ухватил чудище и взлетел наверх. Что-то щелкнуло внутри его организма, заставляя меня похолодеть от страха, но как и говорила Архитектор, это всего лишь дверца в корпусе и передо мной открылось небольшое пространство прямо в теле чудовища. С удивлением и ужасом я оглядел креслице и забросив ноги внутрь, занял его.
Так, теперь следовало нажать на большую красную кнопку. В тот же миг чудище ожило. Больше от меня ничего не требовалось, только смотреть на небольшое окошко, на котором видно было улицу.
Чудище остановилось возле огромной башни. Вот уж она была огромна. Мне казалось, в круглой ее полости можно было бы уместить весь Галаш, но эта огромная башня была вовсе не одна, их было две, расположенных на расстоянии друг от друга и выбравшись из чрева чудовища я замер, запрокинув голову: настолько огромной она была.
Широкая снизу, кверху она немного сужалась, но теперь, стоя у подножия, я понял, что
