Елизаветой Павловной тоже дается ей тяжело. Но у нас есть опыт прошлых ошибок, и сейчас мы уважаем желания другого, и даем ему право быть вот таким вот неидеальным засранцем. Или засранкой.
До дома добираемся уже к вечеру, собрав, конечно же, все пробки. Хорошо, дети на обратном пути не спали, иначе бы их не утолкали в ночь.
Они засыпают, а мы с Максом заваливаемся на кровать и устремляем взгляд друг на друга.
Секунда растягивается в бесконечность.
Дыхание останавливается, когда муж тянется ко мне и убирает прядь волос за ухо. Его руки слегка подрагивают, а в каждом его касании столько нежности, что сердце увеличивается в объеме.
– Спасибо тебе.
– За что? – не понимаю. Взглядом ищу ответы в его глазах.
– За сегодня.
– Ты же не хотел?
– Знаю, но как увидел, как мы все вместе… Как мама с папой и детьми, как ты с Миркой, а потом со Славкой… Не знаю. Я почувствовал себе живее и счастливее, потому что у меня есть все, о чем можно только мечтать.
– Я сейчас заплачу, Макс.
– А я успокою, – серьезно отвечает, и плакать хочется сильней. От счастья.
Муж подминает меня под себя и целует в губы. С напором, жадно, будто у нас только это мгновение и есть.
Отвечаю с любовью, впускаю его в себя. С каждым вдохом завишу от него все больше и больше. До разрыва всех чувств на осколки.
– Я не успела поменять комплект белья.
– Да и похуй. Ты мне любая нравишься.
– А на мне ничего нет, – томно говорю, представляя его реакцию, когда Макс снимет с меня домашние штаны.
– Ммм…
Муж руками проходится по телу в бешеном нетерпении. Сначала по груди, чуть сжимая, по животу, цепляет штаны и резко их стягивает.
С гортанным стоном выдыхает, когда касается лобка и промежности, понимая, что я уже мокрая.
Макс.
Раздвигаю любимые ножки и вхожу медленно до упора, наблюдая, как с каждым миллиметром кожа покрывается любимыми мурашками.
Ольга приоткрывает рот и выдыхает.
Смотрю на ее пухленькие губки, и член еще больше наливается, даже находясь уже внутри моей девочки.
Невозможная, нереальная, неземная.
Толкаюсь, где влажно и тепло, и замираю. Сам от наслаждения откидываюсь, сильнее сжимая податливое тело.
– Бонус будет сверху, – переворачиваю Ольгу и ловлю взгляд с поволокой.
Ее грудь с красивыми темно-коричневыми сосками зазывно поднимается и опускается, когда жена дышит. Чуть приподнимаю голову, чтобы вобрать по очереди их в рот.
Лялька двигается не спеша, аккуратно. А я ягодицы ее сжимаю, желаю насадить еще глубже. В паху дикая пульсация.
С каждым вдохом Оля увеличивает темп, извивается. Голову от картинки срывает. Сам себе завидую.
Прижимаю жену к себе, фиксирую и уже не сдерживаюсь. Знаю, как ей нравится и как любит. Вколачиваюсь до упора быстрыми, мощными толчками, пока Олька не впивается ногтями в мои плечи, не стонет мне на ухо. Мышцами сжимает так сильно, что сам вот-вот кончу.
– Люблю тебя, Кречетов.
– Обещаешь мне еще ребенка родить? – спрашиваю.
Ей же можно хитрить. Почему мне нельзя?
– Обещаю.
Несколько грубых толчков, и я выхожу из нее, изливаясь на бедро.
– Порозовевшая кожа со следами моей спермы классно смотрится, надо сказать.
– Господи, Макс! – смеется.
Конец
