такое счастье я вижу на лице Елены, улыбка освещает его, как солнечный свет. Моя рука скользит по воде, окатывая ее спину, вода окатывает ее сверкающей волной. Вода окатывает ее волосы, зачесывая их назад, и она громко смеется, качая головой.
Ее смех звучит как музыка.
Когда она плывет ко мне, ее загорелая кожа блестит под водой, и я тянусь к ней. Предполагается, что это должно было остановить ее, оттолкнуть. Она подплывает прямо ко мне, и я хватаю ее за тонкую талию, и дрожь проходит по телу от ощущения ее мягкой кожи под моими руками. Вместо этого я хочу прижать ее к себе, почувствовать ее обнаженную и гладкую кожу рядом с собой, и я колеблюсь ту короткую секунду, которая требуется ей, чтобы воспользоваться моей нерешительностью.
Ее руки опускаются мне на плечи, сжимая их, пока она подтягивается по воде, прижимаясь ко мне, а ее ноги обхватывают мои бедра. Я слышу ее тихий вздох, когда она сцепляет лодыжки позади меня, ее груди прижимаются к моей груди, ее губы на расстоянии вдоха от моих.
— Если мы все равно умрем, — шепчет она, слегка наклоняя голову, и ее мокрые темные волосы падают вперед, — почему бы и нет?
И тут ее рот оказывается на моем.
Это не так неуклюже, как первый поцелуй. Как будто она изо всех сил старалась вспомнить все о поцелуе, который я подарил ей в той спальне, и думала о том, как бы она сыграла свою роль по-другому, если бы у нее был другой шанс. Ее губы касаются моих, сначала слегка. Затем ее язык скользит по моей нижней губе, как будто она хочет попробовать меня на вкус, слегка скользя по ее изгибу, когда она выгибается мне навстречу.
Я должен остановить ее. Мне нужно остановить ее. Мои руки сжимаются на ее талии, и это должно было оттолкнуть ее, но каким-то образом я в конечном итоге притягиваю ее ближе. Ощущение ее груди, прижатой ко мне, мягкой и нежной, опьяняет. Даже в холодной воде она кажется невероятно теплой, и я могу представить, насколько теплее должно быть у нее между бедер. И затем она прижимается ко мне, ее ноги сжимаются вокруг моих бедер, и я чувствую это тепло, прижатое к моему члену через ткань моих боксеров, промокших и прилипших ко мне в воде.
Это заставляет меня чувствовать, что я вот-вот сойду с ума.
Она углубляет поцелуй, ее руки упираются мне в грудь, ногти царапают мою кожу, ее зубы слегка царапают мою нижнюю губу, ее язык смягчает жжение. Он проскальзывает в мой рот, переплетаясь с моим, и она снова слегка вздыхает, выгибая спину.
Я не должен проводить руками от ее талии вверх по спине, к острым лопаткам ее плеч, ощущая плавные линии ее тела под своими руками, но я хочу изучить каждый дюйм этого, снова опустить руки вниз и сжать ее потрясающую задницу в своих ладонях, сильнее прижать ее к моему теперь уже пульсирующему члену.
Я чертовски тверд, и я знаю, что она это чувствует. Ее бедра прижимаются ко мне, и она снова задыхается, тихо постанывая, когда ее руки скользят вверх, чтобы обхватить мое лицо, ногти царапают мой затылок, когда она целует меня еще крепче. Я знаю, чего она хочет. Я пытаюсь произнести ее имя так, чтобы это означало, что мы должны остановиться, но у нее на губах вырывается приглушенный стон, звук, который, я могу сказать, только еще больше распаляет ее.
Ее рука скользит вниз по моей груди, пробегая по моему прессу, по влажной ткани моих боксеров. Я не могу двигаться достаточно быстро, чтобы остановить ее, когда она просовывает руку внутрь, ее пальцы смыкаются вокруг моего члена, и на короткую секунду мне кажется, что я попал в рай… И тут я понимаю, что она делает, когда ее рука проводит по всей длине до моего набухшего кончика, и это выбивает меня из колеи.
— Черт возьми, Елена! — Я прерываю поцелуй, отворачивая голову, когда хватаю ее за талию, отстраняя ее от себя и отодвигая на несколько дюймов, когда отступаю, возясь со своим членом, чтобы вернуть его обратно в боксеры. — Мы не можем этого сделать. Я не должен был позволять этому зайти так далеко.
Ее зубы впиваются в нижнюю губу, и на секунду мне кажется, что я вижу, как ее глаза затуманиваются, прежде чем она с трудом сглатывает и вздергивает подбородок, отворачиваясь, скрестив руки на груди.
— Ты можешь принести мне одеяло? — Наконец спрашивает она, ее плечи слегка согнуты внутрь, когда она отворачивается. — Будет холодно, когда я вылезу из воды.
Я хочу подойти к ней. Я хочу обнять ее, развернуть к себе и зацеловать до бесчувствия хотя бы для того, чтобы снова увидеть улыбку на ее лице. Я могу представить, каково это, когда эта улыбка растекается по ее губам, когда она целует меня, как она будет задыхаться и стонать, как она будет выгибаться мне навстречу. То, как сладко ее тело открылось бы для меня, добровольно и страстно, давая мне все, о чем я мечтаю. Вместо этого я заставляю себя отвернуться и выйти из воды, направляясь обратно к пляжу и одеялу, о котором она просила.
Вдали от того, чего я хочу в этот момент больше всего на свете.
23
ЕЛЕНА
Я не хочу, чтобы Левин видел, как я разочарована. Я отворачиваюсь от него, когда он шагает по воде обратно к берегу, скрестив руки на груди, как будто он еще всего этого не видел. Я чувствую, что хочу замкнуться в себе, смущенная и уверенная в том, что я снова потерпела неудачу, но я также не хочу возвращаться и исправлять это.
Целовать его приятнее, чем я когда-либо представляла, а я много раз представляла, каково это, целовать кого-то, прикасаться к кому-то, делать все то, чего я никогда не могла сделать. Того, кого я выбрала, кого хотела соблазнить.
Я прочитала стопки любовных романов, представляя героя в своей голове, представляя себя на месте всех героинь. Я представляла себе момент, когда мужчина больше не может сдерживаться, когда его желание берет верх, когда он просто не может смириться с тем, как сильно ему нужна героиня. Я думала, что именно там мы с Левиным и были. Я почувствовала, какой он твердый, то, как он крепче прижал меня к себе, его язык переплелся с моим, и я подумала, что мы перешли эту черту. Я думала, что, когда прикоснусь к нему, он сдастся.
Дрожь пробегает по моей спине при
