В этих приятных размышлениях я забыл подсказывать водителю и нужный дом проскочил. И хорошо — я все равно не собирался высаживаться прямо у подъезда. Если вдруг на этого таксиста выйдут, он всегда покажет, где я попросил остановиться. Я был с корзинкой цветов (мне нравятся букеты в корзинках) и с большим коричневым бумажным пакетом в обнимку — явно шел в гости. Поэтому неудивительно, что, пока машина отъезжала, я достал бумажку, на каких записывают номер дома, подъезд, код входной двери, этаж, номер квартиры — целую кучу цифр. Потом — такси уже уехало — человек обнаружил, что ошибся домом. А кто не ошибется — их здесь пара десятков и все одинаковые? Так что совершенно естественно, что ему пришлось пройти пару сотен метров, пока он не нашел, наконец, дом, в который шел. И что тогда запомнится тем молодым мамашам с колясками или той пожилой паре, которая, подложив под локти подушечки, наслаждается у открытого окна последними погожими деньками?
По классическим канонам соблазнения появляться у Ольги в обед, хотя мы договорились поужинать, было неправильным. За нами не было долгих лет супружеской жизни, когда мы могли пообедать, потом я бы залез в интернет, обнаружил, что мне опять надо встретиться с кем-то, потом опять бы пришел, уже на ужин, после чего, естественно, улегся бы в постель. Наши отношения, напротив, подразумевали — со стороны Ольги, естественно, — внутреннюю борьбу, сложную игру чувств, в которой мимолетная прихоть могла свести на нет самую твердую решимость. Поэтому грамотно — я еще во время учебы в военном институте иностранных языков усвоил, что действия офицера бывают либо грамотными, либо неправильными, — так вот, грамотно было действовать, как я и предполагал. Во-первых, дать Ольге возможность приготовить ужин. Это ведь тоже процесс интимный: когда вы готовите еду для кого-то конкретно, для кого-то, кто вас интересует, вы исподволь настраиваетесь на положительный лад. Во-вторых, важно было явиться к ней, как на любовное свидание, с цветами и выпивкой. Тогда мы оба весь вечер укреплялись бы в неизбежности того, что обычно следует за ужином на двоих в домашней обстановке. Именно так бы и поступил опытный и любящий это занятие манипулятор, которому негде было укрыться на ночь.
Так бы, скажу честно, поступил и я. Но чем целый день может заняться человек, на которого охотятся и у которого соответственно связаны руки? Будь у меня чистая машина, я бы покрутился по городу, пообедал бы где-то в неторопливом субботнем ритме, потом еще покатался и подъехал бы к Ольге, как и договаривались, вечером.
Однако до вечера мне нужно было еще продержаться. Мои метания по городу, в котором меня искали десятки, а может, и сотни профессионалов, по закону больших чисел должны были быть рано или поздно прерваны. Раз почувствовал какое-то перенасыщение — уходи с площадки. Потом что-нибудь вырисуется, а если не отвести непосредственную опасность, то и этого потом не будет.
Собственно, мне нужно было дождаться своего испанского паспорта. Документы я запросил еще вчера, по идее, сегодня должны были доставить. Только что-то не спешили.
Интересно, кто их подвезет? Хорошо бы Лешка Кудинов — мой единственный друг из старой жизни, который знает и про новую. Или не так — самый близкий друг, который знает и про мою старую жизнь, и про новую. Лешка обожает подстраховывать меня на операциях. Нелегальную разведку ему пришлось оставить, он теперь работает в Лесу, но к кабинетной работе душа у него не лежит. Хотя, конечно, задание это — привести документы и возвращаться — не для профессионала его класса. И, может, он сейчас занят в какой-то другой стране.
В этих размышлениях я дошел до Ольгиного подъезда. Код такой же, как номер квартиры. А вот и ее веселый голос: «Открываю, пятый этаж». Она и по телефону откликнулась с радостью: «Приезжай! Я только что из магазина, но и готового найдется, что перекусить».
Лифт угрожающе поскрипывал, но с работой своей пока справлялся. Я посмотрел на себя в зеркало — а здесь тоже было зеркало, явно наклеенное его производителем в рекламных целях, с коротким списком услуг на эстонском и телефоном в самом низу. Мое отражение одобрительно кивнуло мне: видишь, как промыслительно мы сохранили паричок.
Дверь в квартиру уже была распахнута настежь. Я вошел. Ольга в переднике помахала мне рукой с кухни.
Хотя со времени моего звонка прошло около часа, наносить боевую раскраску она не стала. На Ольге была белая майка с написанным на ней, похоже, программным заявлением на французском языке: «Je suis comme je suis», «Какая есть». Под передником летние брюки из какой-то мешковинки, мне нравятся такие, на ногах — уличные шлепанцы.
Она просияла, увидев мою корзинку с цветами, и, поколебавшись секунду, чмокнула меня в щеку.
— Я поставлю вино в холодильник? — спросил я.
— Конечно.
Холодильник, в котором еще утром царило запустение, был полон: груда овощей, пластмассовые плошки с салатами, какие-то нарезки.
— Я тоже что-то прикупил, — сказал я. — Выложу туда?
И это мне было позволено.
Что теперь? Помочь Ольге с готовкой? Как-то это было неправильно. «Неправильные действия офицера». Мы ведь познакомились только вчера вечером и уже проскочили массу этапов. Видимо, Ольга это тоже почувствовала.
— Слушай, Саша, — я же был Александром, — не мешай мне, ладно? Иди в комнату, поставь музыку, в книгах поройся. Хорошо?
— Можно, я залезу в интернет?
— Конечно. Компьютер без пароля.
Я покрутил своим наладонником.
— У меня все свое. А вай-фай, я заметил вчера вечером, ты щедро распространяешь на все окрестности.
Я объяснил Ольге про пароль, вызвался его установить и сделал это. В качестве пароля хозяйка роутера выбрала русское слово «Сияние». Не банально. Компенсирует бессознательно свое скромное, в пастельных тонах, обаяние? Хотя бабочкой-поденкой она мне уже не казалась.
Ну хорошо, есть у нас что-нибудь новенькое? Сообщение из Конторы было предельно минималистским: «16.09 в 16:09 Ратушная площадь». Внешность курьера и условный знак не описывались — значит, я этого человека знал. Точно Лешка! Да и сообщение с повтором цифр — это на него похоже. Для Кудинова все наши игры — действительно игры.
Я посмотрел на часы — начало третьего. Ужин точно отменялся, обед хорошо бы ускорить. Проблема ночевки снималась, но это не означало, что я буду спать в гостинице. Мой друг Лешка, правильнее Алекси, как он сам представляется со времен нашей молодости, в своем Лесу раскисает и плесневеет, как старый гриб. Так что когда он вырывается на оперативный простор, на месте его не удержать. Черт, вдруг все же едет не он?
Я пошел на кухню.
— Знаешь, — сказал я Ольге, — человеку, который отменил со мной встречу, в итоге удалось освободиться. Он вечером улетает и просит подъехать к нему в Старый город к четырем. Извини, что так получается, но сама понимаешь — бизнес есть бизнес.
По мере того как я говорил все это, взгляд Ольги грустнел. Она посмотрела на электронные часы на микроволновке.
