– Да.
– Ты не выглядишь счастливым.
Счастливым. Это казалось далеким и нереальным, дорогой, усеянной блокпостами, слишком тяжелой, чтобы двигаться вперед.
– Могу я открыть тебе секрет? – поинтересовался я.
– Конечно.
– Поклянешься, что никому не скажешь?
– Клянусь всем сердцем.
Я вздохнул.
– Я больше не хочу играть в футбол.
– Что? Серьезно? – Вайолет приподнялась на локте, ее глаза расширились.
– Я не хотел… вообще-то всегда. Это скорее мечта моего отца, а не моя. В свое время он был футбольной звездой и мог бы стать профессионалом, если бы не травма колена, которая вывела его из строя.
– Ого, – протянула Вайолет. – Но у тебя так хорошо получается. Ты как Том Брэди или Пейтон Мэннинг.
– Очень глупо, да? Хотеть от столького отказаться?
Я ожидал, что она скажет «да». Что мне нужно взять себя в руки и поступить правильно, ради моего отца и карьеры. Но Вайолет покачала головой, ее взгляд был ясным и честным.
– Ну нет. Если это не приносит радости, то нет. Чем ты на самом деле хочешь заниматься?
Я снова лег на спину и уставился в потолок.
– Ты будешь смеяться. Или сочтешь меня полным придурком.
Она усмехнулась.
– Как человек, который некоторое время пытался не выглядеть придурком, пока Эвелин Гонсалес снова не вернула меня в страну Придурков, даю тебе слово.
Мы вместе посмеялись, и я рассказал ей о своей мечте жить здесь, работать в автомастерской и завести семью и о том, как мой отец будет раздавлен, если узнает, что я готов бросить футбол на самом пороге звездной карьеры.
– Пожалуйста, никому не говори. Даже не знаю, почему я тебе все это рассказал, но я чувствую себя рядом с тобой очень комфортно, – я ухмыльнулся. – Но не тогда, когда мы целуемся.
Она рассмеялась.
– Девиз моей жизни.
Мы оба смотрели в потолок, ощущая, как крепнет наша дружба, которая уже казалась более настоящей по сравнению с остальными моими друзьями. Такими как Донти. Его намеки до сих пор звенели в голове, а Холден казался таким далеким.
– Ну так что, Вайолет?
– Что, Ривер?
– Поскольку мы оба скрываем, какие на самом деле придурки, как насчет того, чтобы пойти на выпускной вместе?
У нее вырвался смешок.
– Ой, конечно. Почему нет. – Она взглянула на меня, и ее улыбка погасла. – Ты серьезно?
– Как бубонная чума. Просто пойдем как друзья.
– Разве вокруг тебя не вьется стайка девчонок, которые ждут, когда ты их пригласишь?
Я чуть не рассмеялся вслух, представив, как Холден отреагирует на этот вопрос.
– Ха, нет. Честно говоря, я даже идти не хочу…
– Умеешь предлагать, Уитмор.
Я рассмеялся.
– Прости. Я не то собирался сказать. Я хочу пойти ради моих родителей. Папа все время спрашивает, с кем я буду… И мама тебя любит. Мы должны пойти. Это наш выпускной год.
Вайолет притворилась, что задумалась.
– Кажется, я припоминаю еще один бал, на который ты собирался меня сводить, но в итоге не пришел.
– Знаю, прости. Но сейчас я пытаюсь все исправить.
– Уж надеюсь, – протянула она и мгновение помолчала. – Я пойду с тобой на выпускной. Но только как друзья.
Конечно, только как друзья. Наши неловкие попытки в моей постели болезненно дали понять, что мне больше нечего предложить, и я не собирался играть с сердцем Вайолет. У моего внутреннего придурка было чувство меры.
– Просто друзья, – я ухмыльнулся и коснулся небольшой царапины на губе. – Так для меня безопаснее.
Вайолет закатила глаза.
– Мне никогда не отмыться от этого позора, да?
Я подтолкнул ее локтем.
– Уже забыто.
Между нами воцарилось короткое, уютное молчание, и я ощутил честность и порядочность этой девушки. Вайолет была умной. Доброй. Она собиралась стать врачом. А врачу можно рассказать все, и он не сможет выдать тайну. Как священник. Рассказав ей свой футбольный секрет, я нутром чуял, что она сохранит его в безопасности.
Если я расскажу ей о Холдене…
– Вайолет?
– Да?
– Насчет Осеннего бала…
– Что?
Слова уже были готовы сорваться с языка. Но я вздохнул и промолчал. Между нами с Холденом не осталось ничего, кроме постоянной боли от тоски по нему. Как вялотекущая лихорадка, все никак не желающая отступать. Он вышвырнул меня из своей жизни, а моя шла по железным рельсам, и изменить курс было невозможно.
– Прости, что бросил тебя, Вайолет.
Она нахмурилась.
– Ты уже извинился раз сто.
– Знаю. Просто… я вроде как соскучился по тебе.
– Правда?
– Знаю, мы никогда много не общались, но когда это случалось, было… здорово. Как думаешь, мы могли бы это продолжить? Время от времени?
Она улыбнулась.
– Я буду рада.
– Я тоже.
Глава 17. Холден
Субботний день был ужасно тоскливым и скучным, и я обнаружил, что сижу и всерьез изучаю требования к кандидатам на программу литературы Калифорнийского университета в Санта-Крузе, а также правила подачи заявок. Все крайние сроки прошли, но оставались летние программы и весенние вступительные экзамены.
Требования выглядели достаточно простыми. Я решил по приколу пройти SAT и сдал его на 1590. (Решил немного занизить свой результат, чтобы другие студенты не комплексовали.) Все выпускные экзамены я сдал идеально, а сочинение для подачи заявления в университет мог написать даже с закрытыми глазами.
Ну а если им не понравится мое сочинение, то можно воспользоваться старым добрым способом и проплатить свое поступление.
На мгновение я позволил себе жить другой жизнью, а не той, на которую был настроен. Согласно одной красочной странице сайта, в университете было «прекрасное сообщество ЛГБТ». Страница сопровождалась фотографией красивых, счастливых студентов, явно нетрадиционной ориентации, смеющихся под ярким калифорнийским солнцем. Я даже позволил своему курсору переместиться на отдел психологической помощи. Вот как мне было скучно.
Ты собираешься разгуливать по кампусу, как обычный придурок? Собираешься сидеть в душном классе, делать записи и позволять кому-то с половиной твоего IQ судить о твоем письме?
Ух ты, мое эго сегодня бунтует. Я сравнил школьную жизнь в Санта-Крузе с моим видением парижских вечеринок, фонтанов шампанского, писательства на чердаке с видом на Сену и секса без обязательств, пока член не отвалится.
