беззащитную госпожу.
— Стой, — окликнул меня Клето, — ты там в таверне показывал знак Всевидящего. Он у тебя с собой?
— Да, — я похлопал себя по карману, — а тебе зачем?
— Не мне, сам и надевай, мы сейчас выйдем к страже, вот и пусть думают, что ты с ордена.
Я подумал с пару секунд и полез в карман за амулетом. Идея была не лишена смысла, когда вокруг твориться такая вакханалия служители ордена в особом почете, а значит меньше вопросов будет. Мне не требовалось поджигать свой клинок, я видел, как Флавио этим мечом резал низших — словно сено косил. Мы открыли люк в доме на котором стояли и поспешили вниз. Но тут оказался сюрприз, в верхней комнате, в доме прямо под нами жалась женщина испуганно прижимающая к себе двух девочек не старше десяти лет. Она с окна несомненно видела жуткую сцену, что развернулась у нее перед домом, и выломанный с обратной стороны люк ведущий на крышу уверенности ей не прибавил.
Девочки заскулили от страха и начали плакать. А женщина побелела словно снег на горных вершинах, закрывая собой детей, сжимая перед собой до побелевших костяшек широкий кухонный нож. Но увидев перед собой живых, успокоилась. А когда разглядела висящий у меня на шее амулет Всевидящего так и вовсе чуть ли умолять начала. Женщина с детьми была обузой, но не бросать же их тут на съеденье алчущим крови тварям. Называйте это как угодно друзья: инстинкт, глупость… Но такими уж мы рождаемся, и этого не изменить. Так что я сказал ей, что мы выведем их, и вместе мы пошли вниз. Разбирать наспех закиданную баррикаду закрывавшую входную дверь.
— Ну что Клето, готов? — Спросил я шепотом когда мы как могли тихо оттащили ящик от двери и встали перед ней.
— Нет, но когда это на что-то влияло. Ты точно уверен насчет этого огня? Как-то я немного сомневаюсь. — Так же тихо ответил он.
— Точно, как только зарубишь этим мечом мертвеца сам поймешь. — Прошептал я. — Давай на счет три. — И показывая отсчет пальцами мы сдвинули засов и рывком открыли дверь, рванувшись к пирующим тварям.
Выскочив на улицу, я увидел: мертвецы уже почти пожрали бедолагу и его лошадь, услышав шум они оглянулись: морды алые, зубы-бритвы сверкают. Поймите меня правильно друзья, поднятые мертвецы опасны, и по шкале от одного до десяти, где один — это обыкновенный перепивший дебошир из таверны, а десять — страшнейший кошмар, какой только способна исторгнуть бездна, я бы дал им твердую четверку.
Первая тварь некогда бывшая девочкой лет пятнадцати вскинула голову, и открыла рот роняя кровавую слюну, сверкая длинными, похожими на кинжалы зубами зашипела, насколько ей позволяла разодранная глотка. Я посмотрел ей в глаза — все равно что в бездну взглянул: я не увидел там ничего. Только… пустоту и голод.
На ее хриплое рычанье оглянулись остальные, включая наполовину разложившегося мертвяка. На которого и указывал на крыше Клето, он рывком обернулся, повернув голову словно сова. Только голову. Так, что его наполовину истлевшая морда, вся измазанная в крови оказалась на спине. Лицо все сгнило, носа не было как не было одного глаза и верхней губы. Открывая прекрасный вид на клыки с палец размером в широко распахнутой пасти.
Клето не стал ждать когда они сами нападут и подбежав с хеканьем рубанул с плеча. Вложив в этот удар всю свою силу и колоссальный опыт. Гнилая тварь взвыла словно вспомним, что такое боль, белый огонь едва ему стоило коснуться мертвеца тут же поджег его, и мертвец превратился в пылающий рождественский костер. Пылая словно живой факел, тварь заорала. Так кричать может только нечисть, которая утратила второй шанс. И понимающая, что погибает навсегда.
Краем глаза он видел, что его цель больше не представляет опасности и это придало ему уверенности. Он перехватил поудобнее свой бастард и кинулся словно коршун на ягнят, сплетая вихрь из огненной стали, разрубая их на вопящие кусочки. Я же кинулся следом за ним, подавая в кольцо-артефакт силу. Швыряя заключенное плетение молнии в кольце прямо в морду твари, которая нас первая увидела.
Ш-ш-а-а-х. Тр-р-р-р. Резко пахнуло озоном и разряд затрещал в воздухе, молния толщиной в руку изгибаясь ударила прямо в морду и девчонка обливаясь красными слезами и захлебываясь хриплым воем, кубарем отлетела.
Парный танец со смертью на лезвии ножа, вбитый на уровне инстинктов. Плечом к плечу с моим наставником. Мы знали каждое движенье и понимали друг друга без слов, читая по единственному движенью следующий шаг. Сменяя и страхуя. Как я и ожидал, древний клинок резал мертвецов — словно раскаленный нож масло. Кости, что подобны стали срезались подчистую. Твари лезли вперед, полагаясь на численный перевес, на острые как бритва когти и нечестивую силу. Но это было тупое мясо. Они не умели думать. Их не волновали потерянные конечности, даже когда их предшественники захлебывались от воя сгорая в белом пламени, они лезли вперед.
А еще они ужасно воняли, как минимум четверо из них. По страдальческой гримасе на лице Клето можно было догадаться, что он подсчитывает, сколько бутылок золотого вина ему понадобится высушить, чтобы избавиться от воспоминаний о вони, наполнявшей его ноздри.
Но много времени у нас эта гурьба голодных тварей не заняла. Мы закончили с ними секунд за десять. Мы порубили их в мелкую капусту, и теперь только последняя троица догорала, истошно вопя и катаясь по земле, корчась в последнем, жутком танце.
— Ух ты, какая классная вещь. — Сказал Клето, оглядывая свой горящий клинок, и с надеждой спросил, — и долго он еще будет…гореть?
— Пол часа, может чуть больше. Потом заново поджигать.
— Жаль… — Пробормотал он чуть притрагиваясь рукой, — и вправду немного холодный.
Я обернулся и махнул рукой глядя на окно, за которым с изумлением и неизбывной надеждой за нами следили женщина с детьми и внимательно наблюдала Марика.
— Идемте быстрее. Нужно спешить.
— Эй, слышите, помогите нам. — Закричали из дома напротив.
Там оказывается тоже прятались люди, они увидели двоих, что без страха накрошили стаю жутких мертвецов, и несомненно видели мою молнию. И теперь звали на помощь.
— Быстрее выходите, нужно бежать из города, скоро пожар сюда доберется. — Крикнул я им в ответ.
Марика вышла первой, она обходила по дуге белые костры, в которые превратились мертвецы. А за ней опасливо поглядывая на догорающие тела и морща нос вышла женщина, прижимая к себе дочерей. Когда она успела на них накинуть одежду было непонятно, но вышли они уже наспех одетые и с небольшим мешочком вещей. Из дом напротив послышалось кряхтение, там двигали что-то тяжелое от двери. Но наконец открыли и оттуда тоже вышли люди. Целый десяток. В основном женщины и дети, но были и пара мужиков, сжимающие в ручищах широкий топор плотника и вилы.
Мне пришлось повесить светляка над собой. Мне свет не был нужен, а Клето уже давно привыкший работать в темноте, а вот простые люди во мраке ночи постоянно будут спотыкаться и просить подождать. А сейчас промедление смерти подобно.
Глава 22
Ночь — это Истина в пышном облачении. Ночью все маски сдернуты и правила изменяются. Ну во всяком случае именно так и говорят. Не знаю, какую маску сдернули с меня, но правила действительно изменились. Этой ночью первый, кто встал на защиту простых горожан были убийца и некромант. Вместо спасения своих жизней мы бегали по корчащемуся в предсмертной агонии городу, рубились в первых рядах со знаком Всевидящего на груди и с именем Его на устах, спасали простых жителей, женщин и детей. Всех, кого удавалось вытащить из холодящей кровь хватки смерти, по пути к северным воротам ведущим из пылающей западни, полной алчущих крови голодных мертвецов.
Люди видели одаренного со знаком Всевидящего на груди. Они тянули ко мне руки с мольбами о помощи и спасении. Орден заслуженно гордился своей репутацией. Ведь когда ночь темна и рядом бродят воплощения бездны, первые, кто встает у них на пути — это служители ордена Искупления. Несущие слово Всевидящего. А только потом уже костеродные и королевская гвардия с магами.
Последние вообще редко когда выбирались из теплых и защищенных замковых переходов. И крайне неохотно шли спасать обычных людей. Они как правило еще требовали за свои услуги такие деньги, которые простой рабочий люд в жизни не мог собрать. Их посылали только когда происходило что-то
