Книга Межесвет - Юлия Федорченко

Руны на перчатке вспыхнули, заалели; ведьмак извлек из пустоты спектральный нож, подскочил к ближайшему островку из цветов и принялся остервенело размахивать клинком: лезвие не гнулось под давлением воздуха, хотя было поразительно тонким, во все стороны летели лепестки, скопления пыльцы рассеивались и дымкой оседали на землю. Он без устали рубил их, но цветы вырастали заново, как только он отворачивался.

Касс понял, что зря растрачивает силы, и расслабил руку. Спектра утратила форму и серебристой змеей выскользнула из пальцев, на миг зависла в воздухе, не долетев до земли, чуть померцала и исчезла. Избавившись от ножа, юноша смущенно поправил на Летиции одежду и поднял девушку на руки. Она была тяжелее, чем он представлял. Он шел и шел, а холм оставался таким же далеким, и было нетрудно догадаться, что они оказались в ловушке. Спустя какое-то время Касс заметил, что шагает по шершавому холсту, солнце в небе потускнело и утратило объем, облака застыли в небе, а ветер исчез. Юноша стоял в центре небольшого куба, где четыре стороны занимали великолепно исполненные, но абсолютно плоские пасторали. Идти было некуда.

Раздался оглушительный треск, и в картине-стене возник просвет. Слепящие лучи вырывались откуда-то извне, обретая очертания дверного проема, неровного и сделанного впопыхах. Прямоугольный кусок холста рухнул, поднимая пыль, и Касс зажмурился от яркого света, ударившего в глаза.

Эри обрела привычную миниатюрность, ее личико выражало серьезную тревогу. Она подлетела к Кассу, энергично хлопая острыми крылышками, внимательно посмотрела на него и на Летицию, и, не заметив никаких видимых повреждений, облегченно вздохнула.

— Задержалась на занятиях, — коротко отрапортовала она. — Ты уж прости.

Он не мог ее ни в чем обвинить.

Глава 17

(Ланн)

Он вздрогнул и проснулся. С висков струился пот. Ланн приподнялся на локтях, отер лицо краем простыни и снова рухнул на подушки. Во сне он был маленьким мальчиком, а снежная королева, подозрительно напоминающая Лиандри, заставляла его складывать из кристаллов слова. Он не мог ничего сложить, куски льда не походили на буквы, а когда он собирал их в кучу или расставлял ровными рядами, морозный ветер раскидывал осколки в стороны, как только мальчик отворачивался. Он боялся, что она накажет его: превратит в одну из мрачных статуй, охраняющих дорогу в ее жилище. Но она улыбалась. В конце концов, если он выполнит свое задание, то сможет уйти. Она не хотела, чтобы он уходил.

Ланн прокрутил в памяти обрывки сновидения, понемногу успокаиваясь. На тумбочке у кровати что-то белело. Он потянулся рукой, развернул сложенный вчетверо листок. Записка была от Дейдре — а кто еще мог писать ему подобные послания? Из его груди вырвался тяжелый вздох.

Прихади ка мне в полначь. Д.

Дочь Келлера не казалась дурочкой, но в некоторых вещах была поразительно наивна. Ланн встал с кровати, отдернул занавеску на окне: снаружи стояла ночь. Они с Лиандри договорились увидеться перед наступлением межесвета, а местом встречи избрали площадку перед храмом. Ланн сожалел о данной клятве, но отступать было поздно. Он убеждал себя, что согласился на условия Лиандри вовсе не из-за Летиции, и безопасность любимой стала всего лишь дополнительным стимулом, а ему позарез нужно было узнать имя сестры. В его памяти существовал какой-то заслон, не позволяющий ему вспомнить; сама Богиня не хотела, чтобы он вспоминал, ибо это значило идти против Ее воли, против той судьбы, что была для него выбрана. Ланн и так не был уверен, стоило ли ему приезжать в Бледные Воды, а признание Логана окончательно выбило у него почву из-под ног. Это все было не для него: придворная суета, козни и интриги, наемные убийцы, поджидающие за углом, договорные браки. Да будь он трижды принцем крови, здесь он чувствовал себя лишним. Наличие старшей сестры все решит, это будет его маленькой победой: по крайней мере, ей не придется жениться на Дейдре. Колдунья на троне — ну и что? Эта мысль захватила его, он почувствовал возбуждение. Они могли изменить право наследования, хаос их раздери, они могли изменить все! Разве не станет это удачным решением и для Лайи — власть захватит тот, кому не безразличны все эти ее 'гильдейско-ведьмины' проблемы. Ланн был сторонником прежних порядков, ему нравилось все как есть, но Гильдия менялась, и он не мог препятствовать этим изменениям, подобно тому, как человек не может остановить снежную лавину, несущуюся ему навстречу.

Он оделся, вооружился, на цыпочках прокрался по полутемным коридорам и спустился по главной лестнице. Кивнул стражникам у входа: те пропустили его без лишних вопросов. В небе висела луна, круглая, как монета, поверхность, испещренная кратерами, весело искрилась серебром. Вскоре на нее ляжет тень смерти. Полночь давно наступила и ушла, оставив за собой звездный шлейф. Ланн собирался шагнуть под освещенный козырек храма и присесть на ступеньку, когда заметил на тропинке, ведущей в скромный садик с фонтаном, неясный силуэт. Он подумал, что это Лиандри, и хотел окликнуть ее, но что-то его остановило. Ланн шагнул в тень и стал наблюдать за любительницей ночных прогулок, затаив дыхание.

Кому-то явно не спалось. Девушка то скрывалась под защитой деревьев, то возвращалась обратно к храму, периодически вздыхая. На ней была накидка с капюшоном. Ланновы серьги вспыхнули лазоревым светом, всего на мгновение, дабы не выдать его присутствие, и он узнал ее по гордо поднятой головке и королевской грации, привитой ей еще в детстве. Он ощутил неловкость, подозревая, что невольно стал причиной бессонницы Дейдре. Ланн отклонил ее столь любезное приглашение, хотя в том не было его вины: кто же подсовывает записки спящим? Он вышел на свет, и Дейдре распахнула голубые глаза, исполненные ложной невинности, и закрыла ладошкой рот, чтобы подавить изумленный возглас. Затем поспешила к нему.

— Ланн? — шепотом спросила Дейдре. — Что ты здесь делаешь?

— Я только проснулся.

Ее ротик сложился в очаровательное 'О', во взгляде зажглась искорка понимания и надежды. Дейдре встала на цыпочки, чтобы компенсировать разницу в росте, вцепилась в рукава Ланновой куртки и навалилась на него всем телом — так сказать, упала ему в объятья. Ульцескор не знал, что сказать, поэтому изрек многозначительно:

— Гм.

— Я… я думала… — Дейдре запиналась, верно, готовилась к любовному признанию. Ланну было невдомек, что она в нем нашла, исключая его королевское происхождение — а может, этого одного ей было предостаточно. В мозгу Дейдре выстроилась точная последовательность событий: Ланн запоздало пришел к