Юнис.
Я снимаю капюшон свободной рукой, второй, крепко прижимаю к себе тело девушки в защитном жесте, не имея намерений отдавать, словно у меня забирают.
— Я…ее муж.
«»
Рейнард: Единственный при жене…это я.
Автор: Ага, не вижу повода для гордости, ты ее даже не признал.
Юнис:… (обиделась и отказывается разговаривать).
Автор: Дорогая, я на твоей стороне. Идем, сбежим вместе в закат…
Рейнард снимает с пояса кинжал.
19
Из-за угла соседнего здания что-то вспыхивает.
— Не пускать сюда прессу! Явились — не запылились, варрховы бумагомаратели! Оцепить площадь!
— Есть!
Стражи работают оперативно, но в нашу сторону продолжают коситься с неодобрением. Если бы могли убивать взглядами, от меня бы ничего не осталось.
— Муж? — молодой правоохранитель, что так яро защищал Юнис только что, разглядывает меня с явным узнаванием.
— Герцог Эккарт? Вы вернулись?
— Вернулся?
Не воскрес? Не вылез из могилы?
Один из охранников Юнис отмирает от оцепившего его и его двух коллег шока:
— Она была права…Вы вернулись!
Я думал, что меня уже давно все похоронили.
— Погодите, потом расскажете! Сейчас нужно врача найти, вроде она не ранена, но могла удариться головой до этого…
Я прикрываю рукой лицо Юнис от капель дождя. Но от такого ливня нам не скрыться. Капли текут вниз по лицу, волосы уже промокли так, что выжимай. Но плюс в этой погоде есть — всю пыль прибило к земле и дышать стало легче.
— Да это кровь ваша виновата! Все знают, ее светлость не переносит вида крови, — со знанием дела говорит другой охранник Юнис.
Так себе что-то у нее защитники. И до этого чуть пульсаром ее не задело…я сжимаю челюсть, унимаю непонятно откуда взявшуюся злость.
Страж кивает со знанием дела:
— А, об этом было в прошлогоднем интервью в столичном вестнике. У меня еще сохранилась где-то эта статья. Но там вроде, про реакцию на собственную кровь светлости, а не на чужую.
Щеки его краснеют.
Что за варрх?
Интервью? Статья? Откуда о моей жене знают все, кроме меня? Что вообще произошло за этот год?
— Да, у меня тоже. Стыдно признаваться, но я член общества почитателей ее светлости.
— Вам повезло с работой, — в голосе стража сквозит зависть.
Рыцарь улыбается:
— Я стараюсь сохранять это в секрете, чтобы не причинить герцогине неудобств.
Меня здесь вообще, как будто нет. Собрался кружок по интересам. Прижимаю Юнис ближе к себе и беру ее на руки, подхватывая под коленями.
— Эй, — окликаю других рыцарей, не этого, что почитатель, он у меня теперь вообще на примете. — Где там вы припарковались?
В карете Юнис так в себе и не приходит. Спящая она выглядит еще более уязвимой. Такая спокойная и маленькая.
Я забыл про все свои опасения и тревоги, но в душе разгорается непонятный гнев.
«»
Юнис
Я медленно разлепляю веки.
Незнакомая лепнина на потолке. Цвет балдахина и мебели тоже отличается. Где это я? Точно не в своей спальне.
Божечки, неужто я снова умерла и опять перенеслась в чужое тело в новый мир?!
Резко сажусь. Дежавю не покидает до тех пор, пока не раздается знакомый голосок.
— Юнис, ты в порядке?
Хвала богам!
Сабрина вскакивает с кресла рядом с постелью и бросается ко мне.
Я все еще здесь… Обнимаю девочку, вдыхаю запах ее волос.
— Да. Рина, а где мы?
— Как где, дома! Тебя принес тот дядя. Все так испугались.
Морщусь.
Ваарх, Рейнард вернулся. Ох, могу себе представить реакцию домашних.
Встаю с постели и поправляю платье. Волосы еще влажные, нужно высушить. Снаружи в окна, что выходят на розовый сад, барабанит дождь. Его светлость не в курсе в какой из комнат я живу, поэтому ничего удивительного, что он меня в первую попавшуюся принес и бросил.
— Идем, — говорю Сабрине, и взявшись за руки, мы выходим в коридор.
Стоп. Почему хозяйское крыло? Я живу этажом ниже, где расположены гостевые комнаты. Ай, не важно. Нужно принять ванну и переодеться. Стоит начать думать о сюжете романа и меня снова мутит. Плевать, я об этом стану размышлять, когда буду в состоянии думать.
Сабрина довольно идет рядом в припрыжку, раскачивая наши сомкнутые в замок руки.
Быстро привожу себя в порядок в своей ванной, хочется полежать в горячей воде, но ограничиваюсь тем, что просто умываю лицо, переодеваюсь в домашнее платье. Встаю перед зеркалом, и, вздыхая, поправляю заплетенные в перекинутую на плечо косу влажные от дождя волосы. Даже не знаю, чего ждать. Совсем. Но если буду сидеть у себя, ничего и не узнаю.
— Рина, где сейчас тот дядя и остальные? Отведешь меня?
Члены семьи Эккарт, теперь в полном составе, собрались в небольшой и уютной гостиной, где мы обычно проводим вечера.
Рейнард, до этого по-королевски восседающий в кресле и что-то серьезно растолковывающий остальным — Джареду, Фелисии и Эдварду, который так вовремя оказался дома — резко вскакивает на ноги, стоит мне и Рине появиться в дверях и замирает.
Он в той же одежде, которую я запомнила, только плаща не хватает. С длинных влажных волос стекает вода. Значит, времени прошло не много, надеюсь, что ничего важного я не пропустила.
Как-то неловко мне смотреть на мужчину. Хотя я же плохого ничего не сделала, мне не должно быть стыдно. Ну почему он вернулся раньше? Почему?
Я перевожу взгляд на остальных.
— Юнис, ты в порядке? — взволновано подходит Фелисия и обнимает за плечи. — Может, врача позвать, опять в обморок упала? Мало было того раза…
Тот раз — это случай двухмесячной давности, когда я решила собрать в саду цветов, порезалась секатором и потеряла сознание из-за кровившего на ладони пореза. Самым глупым было то, что я была одна и провалялась среди кустов роз пару часов точно, пока меня не нашли слуги, поднятые на уши пропажей герцогини. Кстати, после этого Джаред и приказал сопровождать рыцарям меня на нашей же территории.
— Какого раза? — настораживается Рейнард.
Голос у него низкий и приятным, бархатистый.
— А тебе-то что, ты же бросил нас и уплыл куда подальше, так чего теперь спрашиваешь? — дерзит Эд.
У Рейнарда чуть челюсть не отвисает, таких претензий в свой адрес он не ожидал.
Ух ты! Что за настроения? Я смотрю на Джареда. Тот, вопреки ожиданиям, младшего не осаждает и замечаний ему не делает. Разделяет его мнение значит.
О чем здесь шел разговор, пока меня не было?
— Идем.
Фелисия тянет меня за собой и усаживает на диван, укрывает пледом и оперативно всовывает в руки чашку с горчим
