кто сочувствовал ей, но не сочувствовал коммунистам, либо не появились на конгрессе, либо постепенно отошли в сторону. Международная Лига друзей Советской России, основанная в Москве в ноябре 1927 года во время празднования 10-й годовщины победы революции, тоже долго не просуществовала, хотя в Англии она продержалась дольше, чем в других странах. Последним из непартийных мероприятий, проведенных под эгидой Коминтерна, был конгресс антифашистов (Берлин, март 1929 г.).
Непосредственным следствием новой линии Коминтерна было ужесточение дисциплины в коммунистических партиях. Начиная с 1924 года, когда большевизация зарубежных партий была провозглашена целью Коминтерна, он время от времени пытался повлиять на выбор лидеров этих партий. После 1928 года вмешательство Коминтерна стало прямым и постоянным. Осенью того же года ЦК Коммунистической партии Германии после финансового скандала принял решение сместить своего лидера Тельмана, который был обязан политической карьерой в основном поддержке из Москвы. Руководители Коминтерна отменили это решение. В начале 1929 года Коминтерн навязал польской партии в качестве руководителей наиболее покорных ему людей; вмешательство Коминтерна привело к расколу польских коммунистов. Тогда же лидеры американской компартии после личного вмешательства Сталина были просто исключены из ее рядов. Аналогичные перемены, более или менее явные, происходили и во французской, и в английской коммунистических партиях. Особенностью всех этих перемен было то, что на руководящие посты партий избирались люди исключительно рабочего происхождения: в Германии — Тельман, во Франции — Торез, в Великобритании — Поллит; все это, по-видимому, вполне согласовывалось с левым уклоном, теперь преобладавшим в Коминтерне, и было реакцией на неприятности прошлого, связанные с отступниками-интеллектуалами. Рабочие в этом отношении оказывались более податливыми. Новых лидеров приветствовали как левых; те, кого они сменяли, осуждались как правые, однако пробным камнем соответствия кандидатуры новому посту было немедленное и безоговорочное подчинение Москве.
Это, однако, создало новую проблему. Решения Коминтерна были, по существу, решениями ВКП(б). Их можно было навязать партиям других стран (так оно и было), но в результате все больше и больше рабочих в этих странах отходили от Коминтерна, поскольку они не могли согласиться с насильственным и неуместным диктатом чужой и далекой от них силы. В конце 20-х годов коммунистическое движение в западных странах стало ослабевать, у него становилось все меньше сторонников, и оно теряло свое влияние. В Великобритании и США массы не поддерживали компартии. В Германии, Франции и Чехословакии коммунистическим партиям удалось лишь расколоть рабочее движение, но не подчинить его партии. Везде, где укреплялись связи партийных лидеров с Москвой, ослабевало их влияние на трудящихся. Эти потери были восполнены только в середине 30-х годов, когда политика Москвы радикально изменилась.
Самое важное событие в советской внешней политике произошло во второй половине 1929 года на Дальнем Востоке. В течение двух лет после катастрофы 1927 года советское правительство не имело никакого доступа к делам Китая. Компартия Китая состояла из нескольких подпольных групп, разбросанных по крупным городам. В декабре 1927 года уцелевшие остатки партии при поддержке Москвы совершили в Кантоне отчаянную попытку переворота, потерпевшую ужасающий провал. Это привело к дальнейшему уничтожению коммунистов и их сторонников. Примерно в это время лидер крестьянских коммунистов Мао Цзэдун и генерал-коммунист Чжу Дэ собрали в удаленном и труднодоступном горном районе на юго-западе Китая группу беженцев и безземельных крестьян, насчитывавшую несколько тысяч человек. Год спустя они начали устанавливать свою власть в округе, учреждая в сельской местности крестьянские советы. Мао во всеуслышание заявлял о своей преданности партии и Коминтерну. Но он поступал по-своему и не поддерживал связи с партийными лидерами, которые не доверяли движению, связывающему революционные надежды с крестьянами, а не с городскими рабочими. Тем временем Чан Кайши, чья враждебность к китайским коммунистам и к СССР нисколько не ослабла, распространил власть националистического правительства Нанкина на бо́льшую часть территории Китая. Чжан Цзолинь, военачальник Маньчжурии, был убит летом 1928 года, а в конце того же года Чан Кайши договорился с сыном и преемником Чжан Цзолиня о воссоединении Китая под флагом Гоминьдана, при этом сохранялась автономия северных территорий.
Северные провинции, граничащие с советской территорией, уже давно служили источником беспокойства для Москвы. Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД), построенная царским правительством таким образом, что она проходила по китайской территории, была для обеих стран яблоком раздора (см. с. 109).
Дипломатические договоренности о китайских представителях в составе обслуживающего КВЖД персонала не помогли предотвратить целый ряд кризисов, возникших в связи с вопросом о контроле над железной дорогой. Относительное спокойствие, которое длилось примерно три года, нарушилось после того, как весной 1929 года китайцы осуществили ряд небольших набегов на железную дорогу. 27 мая китайцы напали на советское консульство в Харбине, где находилась штаб-квартира КВЖД; были арестованы служащие, захвачены документы, то есть в миниатюре повторилось все то же, что произошло с советским посольством в Пекине за два года до того. Заявления, сделанные в Нанкине, не оставляли никакого сомнения в том, что это нападение инспирировано Чан Кайши и является первым шагом к захвату железной дороги. В конце концов 10 июля китайская администрация захватила железную дорогу со всеми постройками, закрыла советскую торговую миссию и другие советские учреждения, находящиеся в Маньчжурии, арестовала советского генерального управляющего железной дорогой и выслала его вместе с 60 советскими служащими с китайской территории. Советское правительство после тщетных протестов наконец отозвало весь свой персонал КВЖД, прекратило железнодорожную связь с Китаем и потребовало отзыва из Советского Союза китайских чиновников.
Чан Кайши предполагал, что Советский Союз, как это было в 1927 году, будет громко протестовать, но сделать ничего не сможет. Это была серьезная ошибка, имевшая тяжелые последствия. Советский Союз не имел особых интересов в Центральном Китае, и ничего нельзя было сделать, чтобы их защитить. Поражение 1927 года было унизительным, но не влекло за собой материальных потерь. Лишиться же своего исторического положения в Маньчжурии, потерять дорогу, построенную силами русских инженеров на русском капитале, дорогу, которая служила прямой связью с Владивостоком, единственным советским портом на Тихом океане, — все это было бы сокрушительным ударом. Более того, Красная Армия к этому времени превратилась в действенную военную силу. Она не была экипирована для серьезной войны. Но, поскольку Япония в этой ссоре заняла позицию нейтралитета, советская армия вполне могла справиться с отрядами плохо вооруженных, необученных, недисциплинированных рекрутов, которые сражались друг против друга на китайской территории.
Чан Кайши предполагал, что западные державы отнесутся к его действиям против СССР так же благожелательно, как и два года назад. Это был второй его просчет. Страх перед коммунизмом ослаб, и английское лейбористское правительство как раз
