очень внимательно смотрят, а мне становится скучно, и я смотрю в окно, мечтаю. Улетев в своих мыслях куда-то с трудом понимаю, что что-то упустила в реальности, пытаюсь понять что.
— Очень даже миленькие и прямо-таки здоровенькие, как и положено им быть в свои двенадцать недель. Поскольку очень самостоятельные, то вероятность разнополых увеличивается. С чем я Вас и поздравляю, Виктория.
Фраза доктора выбивает воздух из лёгких. Что? Разнополые? То есть их там двое? Мамочка, роди меня обратно!!! Что я буду с ними делать… Я не рожу сразу двоих… Мой мозг охватывает паника. Смотрю на Генриха. На его светящиеся счастьем глаза и успокаиваюсь. Я не одна, он мне поможет…
Генрих
— Лёва, поклянись, что ты не шутишь, — говорю я, пытаясь поверить в это чудо и тараня взглядом монитор. Их действительно там двое. Две маленькие кнопочки, вернее уже не кнопочки, а два маленьких человечка. С ручками, ночками, головкой. Всегда умилялся, глядя на двойняшек.
Смотрю на Викторию. Моя девочка ещё ничего не поняла или не услышала последнюю фразу Лёвы.
— Очень даже миленькие и прямо-таки здоровенькие, как и положено им быть в свои двенадцать недель. Поскольку очень самостоятельные, то вероятность разнополых увеличивается. С чем я Вас и поздравляю, Виктория, — обращается Лёва к Вике, а моя девочка смотрит на него округлив свои шоколадные глазки до шикарных размеров.
— Что? — переспрашивает она.
Лёва игнорирует её вопрос.
— Сейчас сделаем первое фото. Пожалуй, вот это. Очень даже симпатичные. Вот!.. — и Лёва нажимает на печать, расплываясь в своей улыбке. — Виктория, с этого момента Вам противопоказаны волнения и переживания, даже душевные. Себя нужно беречь, а крошек — любить. Генрих поможет справиться со всем. — И уже обращается к медсестре. — Марина Михайловна, Вы направления все выписали? Генриху Альбертовичу объясните всё, он врач, без труда всё запомнит. — Оценив меня своим цепким взглядом, хихикает. — Если, конечное, способен ещё соображать.
Но мне сейчас пофиг на его подколы, смотрю на свою девочку. Вика явно ещё не пришла в себя от услышанного.
Помогаю девочке стереть гель с её животика, украдкой целую его, так, чтобы Лёва не видел. Иначе ржать будет долго.
— Вот тебе и две пары пинеточек, — смеюсь я и смотрюсь в глаза Вики. В них медленно отражается осознание происходящего.
Она скрещивает пальчики на руках и шепчет:
— Пусть будет двое, но мальчик и девочка. Ты же мне поможешь?
Моя девочка смотрит на меня своими шоколадными глазками и, мне кажется, до конца ещё не осознаёт эту новость.
Целую Вику в носик.
— Помогу. Одевайся, маленькая, сейчас я только направления заберу.
Иду к Марины Михайловны, она мне всё рассказывает, но я слушаю вполуха, потом сам разберусь. Меня сейчас больше интересует разговор Лёвы и Вики.
— Лев Борисович, а что делать с токсикозом. Я кушать хочу, но питаться могу, только когда он рядом.
— Значит кушайте вместе. Я ему порекомендую кормить Вас с ложечки, — явно смеётся Лёва.
Слышу лёгкий смешок, сорвавшийся с Викиных губ.
— Срок точно двенадцать недель? — следующий вопрос моей маленькой.
— Не меньше. Я бы сказал 12–13 недель, — уже серьёзно говорит Лёва. — Об этом говорит их рост, да и плацента развита хорошо, есть точки окостенения, сердечки уже стучат. Всё хорошо, Виктория.
Слышу, как Вика шумно выдыхает и выходит из-за ширмы.
— Я готова, — её глазки смотрят только на меня, она подходит и упирается лбом мне в грудь. Делаю знак Лёве, что потом позвоню, мы прощаемся и выходим из кабинета.
В машине Вика кому-то быстро набирает смс-ку и прикрепляет фото наших малышей. Кому? Вика, перехватив мой взгляд, поясняет:
— Представляешь, сегодня Мила подарила на прощание мне двух зайчиков, розовенького и голубенького. Я предложила ей разделить зайчат и одного оставить ей. Но её фраза «Иначе они будут драться и скучать», очень озадачила нас с Владом. Вот откуда этот милый ребёнок узнал о моей беременности, да ещё и двойней. Смс-ку с фото я Владу отправила…
Глава 34
Генрих
Моя красавица растёт не по дням, а по часам. Вика округлилась за эту неделю. Или мне кажется? На аппетит она теперь не жалуется. Успокоилась…
Вчера подали заявление, решив расписаться в четверг, а в семейном кругу отметить это событие в последнюю субботу апреля. Вика вообще отказывалась от какой-либо свадьбы, но здесь я настоял. Во-первых, все девочки мечтают о свадьбе, и Вика не исключение, хотя и скрывает это. Во-вторых, моя мамочка потребует фотоотчёт. И что я должен буду ей сказать? Ведь даже у Германа и Дашки была свадьба.
Нам очень хочется быстрее, но бабушка не разрешает, сказав, что теперь нам разницы нет, поэтому только после Пасхи, на Красную горку. С бабушкой спорить мы не стали. Да и действительно, какая нам разница, ведь мы же вместе.
Приезжаем к бабушке, и Виктория с порога, без подготовки, задаёт вопрос, адресованный и бабушке, и отцу одновременно:
— По чьей линии косяк? У кого в роду были двойни?
Бабуля, всплеснув руками, присаживается на стоящий рядом стул.
— Неужто?.. — почти шёпотом произносит Клавдия Ивановна.
— Да, бабушка. Двое. Так у кого в роду такое сокровище было?
— У меня и было. Только я молчала, даже мама не знала. А я вот переживала, когда она за вторым собралась.
Бабушка, затаив дыхание ждёт реакции Вики, а Виктория быстро подходит и обнимает бабушку:
— Спасибо, ба. Я самая счастливая, — видя, что бабушка хочет что-то возразить, быстро добавляет. — Знаю, что будет тяжело, трудно. Всё знаю. Но, мы счастливы! Мы справимся, ба!
Я балдею от её «мы», это слово таким теплом разливается по сердцу.
Вадим Игоревич, не отрывая взгляда, смотрит на дочь, даёт ей возможность пообниматься с бабушкой, а затем подходит и принимает Вику в свои объятия, но без слов, молча, и выходит на улицу.
Мне не нравится его бледность, поэтому выхожу следом.
— Генрих, это правда? — еще не до конца поверив и прочувствовав, переспрашивает он.
— Правда. Все будет хорошо. Вика молодая, здоровая. Она справится. Не волнуетесь так.
Мне хочется утешить, успокоить его, но я не знаю, как. Это его единственная дочь, его сокровище, его цветок.
— Скажи… — Вадим Игоревич замолкает, словно подбирая слова.
— Я все знаю, что у неё произошло. Отец детей я. И это не обсуждаете!
— Даже если…
Я понимаю Вадима Игоревича и разделяю его тревогу за Вику, но что я могу сделать в данный момент.
— По срокам это мои дети. Даже если бы были его, я не сказал бы об этом Виктории. Ему не нужны ни дети, ни
