Европы принялись судорожно искать меры противодействия торпедным атакам или, напротив, пытаться создать нечто подобное нашему оружию[127].
И австрийцам удалось создать некий паллиатив, частично сработавший. Но если это сделали австрияки, то наверняка такого же, а может, и лучшего, результата, добьются англичане – у них и промышленность на порядок лучше, и грамотных инженеров, несмотря на террор ИРА[128], до сих пор хватает. Уж повторить-то они точно сумеют! Значит нам надо найти методы противодействия атакам «москитного» флота. Понятно, что в чистом море торпедные катера нам не страшны, но если они опять подловят нас вот так – возле островов…
Похоже, что надо воспользоваться давним предложением сиятельного графа Рукавишникова и поставить на корабли по две или четыре установки шквального огня, ласково прозванных за «гуманное воздействие» на противника «Мясорубками». По крайней мере, во время подавления мятежа Великих князей, из одной такой установки положили всего за 30 секунд два полка английской лёгкой кавалерии.
Но это только часть защиты, активная. Требуется установить на корабли и пассивную защиту, как конструктивную, типа булей, так и съёмную – противоторпедные сети. И если второе вполне можно сделать в приемлемые сроки, то установка булей… Конечно, теоретически возможна, но полностью изменит форму корпусов, нарушив всякую гидродинамику. Или, если применить встраиваемую, потребует полной переделки кораблей. Стало быть, про усовершенствование старых броненосцев надо забыть и сосредоточится на строительстве новых типа «Георгий Победоносец». Война с «Владычицей морей» неизбежна, как восход солнца, дело только во времени – и нам надо быть готовыми к ней на все сто процентов.
А после, с очень большой вероятностью, будет война с нашим нынешним союзником – Германией. Нам на одном континенте вдвоём не усидеть. Рано или поздно начнём что-нибудь делить. Так лучше пораньше их вырубить, чтобы потом под ногами не путались. Да и не верю я в доброжелательность немчуры. Если честно, то у меня нечто вроде аллергии на немецкий язык – как услышу этот «лай», так в руки сам по себе ППШ просится… Генетическая память просыпается! Оба моих деда с немцами воевали. Вот и мне, скорее всего, тоже придётся!
В общем, как только эта войнушка закончится, напрягу Рукавишникова, чтобы он мне ещё два десятка эсминцев построил, минимум три линкора, десяток крейсеров-рейдеров. Ну и, посмотрим, как пойдёт дело с новым оружием флота: авианосцами. Сиятельный граф упоминал, что сейчас идут испытания «самого настоящего» самолёта. Вот когда на эти этажерки можно будет торпеды подвесить или как минимум бомбы, тогда и поговорим!
В общем, наши цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи!
Глава 8. Интерлюдия. Где-то к западу от Тарнува
Австрийская кавалерийская дивизия направлялась на запад к Остраве. Двигались полковыми колоннами, держа между ними дистанцию в километр. Солдаты, только недавно назначенные наездниками, неловко покачивались в сёдлах, набивая на многострадальные задницы свежие синяки. Артиллерия: батарея немецких гаубиц и дивизион трёхдюймовок, следовали за колоннами первого полка. Впереди дивизии, на дистанции в пять километров, рысил разведывательный полуэскадрон – автомобили разведроты поломались два дня назад, сразу после выхода из пункта постоянной дислокации. Позади колонны второго полка, как ему и положено, тащился обоз – более сотни повозок.
В ясном утреннем небе высоко кружила крупная птица, почему-то с едва слышным жужжанием. Но потом она куда-то пропала. Ещё примерно через час, когда офицеры и унтеры первого полка подумывали, как лучше разместить солдат на привале, вдалеке раздались какие-то лёгкие хлопки. И не успели головы солдат повернуться в сторону странных звуков, как на австрийцев со свистом обрушились осколочно-фугасные снаряды. На грунтовой дороге и на обочинах взметнулись серо-чёрные фонтаны взрывов, разметывая в разные стороны солдат и лошадей, разбивая повозки и орудия.
Последствия применения трёхдюймовых снарядов по густым походным колоннам были ужасны. Словно безносая старуха в чёрном балахоне махнула своей чудовищной косой. Солнечный весенний день в мгновение ока превратился в ад! Тяжёлые осколки выкашивали целые взводы, пробивая насквозь сразу по несколько человек или две-три лошади. Вопли раненых, ржание коней, грохот взрывов слились в единую жуткую какофонию.
Внезапно всё прекратилось – наступила, как это бывает, непроницаемо-ватная тишина. Через неё постепенно пробивались стоны и мольбы раненых, хрип и ржание умирающих лошадей…
Немногие уцелевшие офицеры, пуская коней вскачь вдоль перепаханной воронками дороги, пересчитывали погибших, раненых и выживших. Потери были колоссальны: погибли четыре сотни солдат, нижних чинов и офицеров, раненых оказалось практически втрое больше. Совсем скверно оказалось с артиллерией. Из четырёх гаубиц исправной осталась всего одна, разбито пять полковых пушек из двенадцати. По чистой случайности не сдетонировал и не поднял всё на воздух преизрядный запас снарядов. Но и без того результаты первого русского артналета на австрийскую дивизию оказался удручающим.
Но на этом сюрпризы этого дня не закончились – едва австрийцы навели относительный порядок и снова выстроились в походные колонны, как из недалёкого леса ударили пулемёты. Выпущенные с трех-четырёх сотен метров крупнокалиберные пули отрывали лошадям ноги и головы, а во всадниках проделывали дыры, размером в два кулака. Несчастные солдаты погибали десятками, а ответный огонь не наносил, как казалось, невидимому противнику (ну, понятно, что это были русские) никакого ущерба. Скорее всего, их пулемёты стояли на бронированных мобилях.
Довольно высокий изначально моральный дух «элитной» воинской части стремительно полетел к чёрту – солдаты, в основном этнические немцы, куда более стойкие, чем обычные подразделения армии Двуединой Монархии, представляющие пёструю и разношёрстную смесь национальностей, очень быстро поняли, что противопоставить что-либо жестокому расстрелу они не могут и потому бросились бежать. Кому повезло сохранить коня – верхом, но большинство пешком (как правило, лошади, представляющие собой куда более крупную мишень, чем человек, гибли чаще в два-три раза).
Конные австрийцы быстро покинули зону обстрела, «пехотинцы» гораздо медленней, из-за чего потеряли ещё пару сотен человек. Наконец, когда на дороге остались только лежачие, мёртвые и раненые, пулемёты смолкли. Однако уже через минуту, рыча моторами, из леса выехали несколько десятков русских «Медведей» с десантниками на броне. Поголовно вооруженные СКЗ, русские бойцы, не раздумывая, стреляли на любое шевеление, на любой звук.
Проехавшись вдоль разгромленной полковой колонны, солдаты добили всех выживших, а потом спешились у артиллерийского «парка». На минирование уцелевших орудий и повозок с боеприпасами ушло почти полчаса – русские делали всё спокойно и основательно, не опасаясь контратаки – действия десантников прикрывали башенные стрелки броневиков.
К тому времени, когда в километре от этого места самоходки «Песец», успевшие пополнить полностью истраченный на первый артналеё, боекомплект, принялись обстреливать походную колонну второго полка, половина дивизии просто перестала
