что он жив.
Хочу, дорогая Агния Львовна, обратиться к вам за помощью в поисках моего фронтового друга. Знаю, как это непросто, но для меня очень важно было бы отыскать лейтенанта Мазура. Верю, что он жив и мы еще сможем увидеться.
С уважением, подполковник запаса Олег Матвеевич Апраксин».
Горовой не двигался, понимая, что сейчас-то и случится самое главное, то, ради чего судьба пустила по другой радиостанции ненавистную симфоническую музыку и заставила его покрутить колесико настройки.
– Дорогой Олег Матвеевич, – уже от себя заговорила Агния Барто. – Когда мы получили ваше письмо, мы хотели, как обычно, прочитать его в эфире в надежде на то, что отзовется кто-то, кто знает или слышал что-нибудь о старшем лейтенанте Мазуре. Однако даже этого не понадобилось. Выяснилось, что у нас на «Маяке» работает один из учеников Андрея Ивановича Мазура, Григорий Веселкин. Он и подсказал нам, что Андрей Иванович сейчас ведет семинары у студентов старших курсов в МФТИ, на радиофизическом факультете. Таким образом, вы можете написать в учебную часть факультета или позвонить им, и, я надеюсь, они дадут вам адрес вашего фронтового товарища…
Забыв о травме, Горовой в восторге ударил кулаком по столу. Палец предательски заныл, но капитану это было уже все равно. Наконец-то! Сколько времени и сил потратил он, пытаясь отыскать Циркуля в Ленинграде, а тот со своим золотом перебрался в столицу и затихарился там. Ну, теперь конец дезинфектору, теперь уж он не улизнет!
Звонить в Москву, в деканат МФТИ, капитан не стал. Это, по его мнению, было совершенно лишним. Во-первых, по телефону ему могут и не дать адрес Циркуля, во-вторых, могут сообщить бывшему зэку, что его кто-то ищет. И тогда хитрый Циркуль снова может залечь в тину и спрятаться так, что его потом не только детский поэт Агния Барто, но и целый Союз писателей не отыщет.
Итак, надо ехать в Москву. И ехать прямо сейчас, не откладывая дела в долгий ящик. Надо успеть к Мазуру до того, как к нему явится этот его подполковник Апраксин. Иначе ему придется иметь дело не только с Циркулем, но и с его однополчанином.
* * *
На дворе стояла ясная солнечная весна, но аспирант МФТИ Константин Варламов настроение имел пасмурное. Осенью защищать кандидатскую, а там, по мнению его научного руководителя профессора Сергиенко, еще конь не валялся.
– Да что там конь – слон не валялся, – уточнил профессор, отдавая ему многострадальную рукопись. – В целом все очень прилично, другого я от вас не ожидал, но в тексте множество мелких и потому особенно обидных недочетов. Я вас очень прошу, Константин Афанасьевич, отнеситесь к делу со всей ответственностью. Пока что складывается впечатление, что голова у вас занята чем угодно, кроме диссертации.
Прав, прав был профессор, смотрел далеко, зрил в корень. Очень непросто, уважаемые коллеги, заниматься академической наукой, когда весна не только на улице, но и непосредственно у вас в душе. Любовь воспламеняет самые холодные сердца, кружит самые расчетливые головы, а Варламов не был ни расчетливым, ни холодным. Все дело усугублялось тем, что Светлана – а так, совершенно в духе романтического поэта Жуковского, звали его пассию – так вот, Светлана, кажется, еще не вполне определилась со своими чувствами. Совсем недавно у Варламова обнаружился соперник, также претендовавший на сердце девушки, – некий Гагинов, выпускник института физкультуры и по совместительству мастер спорта по тяжелой атлетике.
Варламов, несмотря на свою научную ориентацию, не был хлюпиком, однако на фоне могучего Гагинова смотрелся несколько бледновато. Тем не менее он не верил, что физкультурник мог привлечь Светлану исключительно внешними данными – мускулатурой и каменным подбородком. У самого Варламова подбородок был вполне интеллигентным, на нем даже курчавилась небольшая каштановая бородка, которая, по мнению некоторых девушек, очень шла к его карим, чуть миндалевидным глазам. Однако девушки вообще не очень интересовали Константина, его интересовала одна, а именно – Светлана. Так вот, Светлана, кажется, собиралась ускользнуть из его рук и перебраться в руки представителя физкультурной общественности, да к тому же мастера спорта по тяжелой атлетике, что вызывало у Варламова дополнительное отвращение.
Ситуацию, когда ты любишь девушку, а она тебя, кажется, не очень-то и любит, – такую ситуацию приятной не назовешь. Оставаться в этом неопределенном состоянии дальше было невозможно. Варламов, хоть и не занимался тяжелой атлетикой, характер имел весьма решительный – сказывались детские тренировки по системе знаменитого русского силача Александра Ивановича Засса. Надо было выяснить отношения с барышней и потом уже решать, как действовать дальше.
– Скажи, пожалуйста, чем он тебе нравится? – допытывался он у Светланы, а та лишь отводила в сторону свои серые глаза, так что Варламов видел один только профиль. И хотя профиль у девушки был совершенно очаровательный, но сейчас ему мало было одного профиля, ему хотелось всей девушки целиком.
– Нет, ты все-таки ответь, чем он тебя привлекает! – наступал он с решимостью первых комсомольцев.
– Мне с ним надежно, – отвечала Светлана, немного подумав.
– А со мной? – удивлялся Варламов. – Со мной тебе ненадежно?
– С тобой мне смешно. И весело, – говорила та и улыбалась так, что у Варламова таяло сердце.
Однако он понимал, что в этих обстоятельствах с растаявшим сердцем ничего не добиться. Напротив, нужно быть твердым и решительным, нужно идти до конца. Вот только непонятно было, как именно это делать.
Константин был человеком уже взрослым, но опыт с женщинами имел минимальный, поэтому многое в них ставило его в тупик. И сегодня он наконец решил посоветоваться со своим старшим другом и наставником Андреем Ивановичем Мазуром. Не то чтобы Мазур был дамским угодником, но он обладал богатым жизненным опытом и, главное, пониманием человеческой природы, в чем сам Варламов имел возможность неоднократно убедиться.
Итак, он решил поговорить с Андреем Ивановичем прямо сегодня. А почему бы нет? Поехать к нему сразу после института, да и поговорить. Многоопытный наставник плохого не посоветует.
Закончив последний семинар у первокурсников, Варламов забежал в деканат. У стола секретаря топтался неопределенного возраста мужчина, внешность которого показалась Варламову весьма неординарной. Брюнет, слегка искривленный нос, какие-то белесые, почти бесцветные глаза, шрам над правым глазом.
Человек со шрамом объяснял секретарю Татьяне, что он однополчанин и боевой товарищ старшего лейтенанта Мазура. Он долго искал его, считал пропавшим, но тут случайно узнал, что тот работает у них в МФТИ. Если возможно, он бы хотел получить адресок своего старинного товарища…
Услышав фамилию Андрея Ивановича, Варламов навострил уши. Когда, получив адрес, человек со шрамом вышел, Варламов спросил у Татьяны, кто это такой?
Та пожала плечами.
– Какой-то подполковник Апраксин, просил адрес Мазура.
Константин задумался. Про своего фронтового товарища Апраксина Мазур ему кое-что рассказывал. Но внешний вид дядьки
