иногда нужно отшлепать, то делать это без гнева, при этом объяснить зачем мы это сделали. Обычно дед с бабушкой оправдывают своих внуков, но этим нисколько не помогают делу».
— «Дети, которые росли без нормальной семьи, потом будут иметь по жизни большие трудности. Развод — это великое зло! Большинство детей из разведенных семей страдают раздвоением личности, потому что постоянно внутри себя задаются вопросом: «Почему родители развелись? Кто виноват? Мать или Отец?». Но ответа найти не могут, а их личность раздваивается. Посмотрите на Андрея Папандреу[47], который с утра одно говорит, днем другое, а вечером третье. И, в конце концов, делает четвертое».
Действительно, в то время я посмотрел по телевизору интервью с премьер-министром, в котором он признавался, что развод родителей ему дорогого стоил.
Храм
Когда началась постройка монастыря, то я работал там бригадиром, а мой кум, Г., инженером. До 1986, пока я жил в Афинах, то приезжал регулярно, а после того как переехал в Астрос, приезжал в монастырь по пятницам, оставался ночевать, и уезжал в воскресенье.
Это было по-настоящему грандиозное строительство. Только на храм ушло 4000 кубов бетона. Купол был сделан в два раза меньше, чем такой же в Константинопольской Софии. В архитектуре были также использованы элементы величественного храма св. Нектария на Эгине. Центральный храм вмещает полторы тысячи человек, а также имеет четыре подземных помещения. Старец предпочел, чтобы двери и окна были сделаны из железа, а не из алюминия, или дерева. Кирпичи были изготовлены по указанию Старца из такой смеси, чтобы они подходили как для холодов зимы, так и для летней жары.
Старец не желал, чтобы во время службы алтарники проходили за св. престолом. Жертвенник в северной части алтаря соединялся с южной его частью полукруглым коридором, проходившим снаружи, так что священник мог служить ни на что не отвлекаясь.
Все строительство происходило под его чутким присмотром. Когда храм был возведен до уровня купола, Старец почил, и все работы на 40 дней были прекращены. …Старец, бывало, говорил народу: «Эх, да бегите же из этих Афин, приезжайте сюда, в Оропос!».
Работа
Мы переехали в Астрос, и 2–3 года я работал на заводе. Эта работа мне не нравилась, и однажды я спросил его, чем бы другим я мог заняться, а он ответил: «Во-первых, ты можешь строить дома и продавать их. Во-вторых, ты можешь продавать морковный сок. Женщины чтобы выглядеть красивыми тратят кучу денег на разные кремы, а если бы они выпивали стакан морковного сока в день, то лицо бы их очистилось. Морковный сок очищает кровь, он очень питательный, и если бы они пили его, то стали бы красивыми как куклы. А третья работа, которой бы ты мог заняться — это открыть пекарню. Так что — выбирай».
Вскоре мне попалась одна пекарня, которую продавали. Когда я позвонил Старцу, он сказал: «Сразу бери ее. Будем делать сухари![48]» Я купил пекарню, но сухари не стал делать, и вскоре он позвонил мне:
— Ну что, ты приготовился делать сухари?
— Нет, ничего не делал.
— Эх ты, архилентяй!
Затем он посоветовал мне, куда именно пойти и купить твердую пшеницу, и как в точности изготовить тесто, замешанное на гороховой опаре из муки крупного помола. Он ратовал за здоровую пищу, а в конце сказал мне: «Ты прости меня, Герасим, за то, что я так сказал (т. е. назвал меня архилентяем)… Сейчас надо ловить момент, потому что потом… настанут тяжелые времена!» Действительно, в то время мы хорошо зарабатывали на пекарне, а потом настал экономический кризис, и теперь нам едва хватает заплатить налоги и жить только самым необходимым.
Как-то я принес Старцу попробовать сухарь из другой пекарни: такие были тогда нарасхват, продавались лучше всего. Он понюхал его и выкинул, говоря: «Не боись, мы сделаем еще лучше, а на пакете напишем: «Полезно для желудка, и для толстой кишки. Способствует улучшению памяти детей и взрослых».
Некоторые посетители потом посмеивались надо мной, говоря: «Ну-ка, дай-ка нам тех сухарей, что полезны для мозгов!» А спустя годы я прочитал о результатах научных исследований насчет питательной ценности сухарей из муки цельного помола, замешанных на гороховой опаре, которые полностью подтверждали слова Старца. А также, помню, я читал подобное исследование Университета Янины, которое тоже было в точности согласно со Старцем.
Старец купил для монастыря такую же французскую мельницу, как у меня. Он был за биологическое производство. За натуральное разведение и обработку первичного сырья. Он говорил: «Молоть пшеницу в мельнице надо на малых оборотах, чтобы температура высоко не поднималась, иначе все питательные элементы будут сгорать. Жернова могут крутиться на больших оборотах, тем самым выдавая большое количество муки, но это будет «мертвая» пища».
Старец по благодати видел, у которого земледельца была тогда хорошая мука, и посылал меня туда за первичным сырьем. Когда я принес ему наши первые сухари, он обрадовался, и растроганный, много раз благословлял меня. Он легко мог приходить в восторг. Любил работу, созидание, кипучесть жизни, чтобы все делалось с радостью и огоньком.
Добродетели
1. Всех нас трогала его любовь. Однажды я позвонил ему и услышал как он грустно говорил: «Герасим, мне больно, больно, очень больно… но ничего, ты скажи, что у тебя там». Он согласился до конца выслушать мои дурацкие проблемы, ни разу не перебив, и сказав в конце: «Молюсь, молюсь!» — Ради нас он жертвовал собой.
Однажды в монастырь приехала группа молодых людей на мотоциклах, которые выглядели как хулиганы. Мы известили Старца, а он сказал: «Дайте им подняться ко мне наверх». Наверное, Старец «видел», что их души были открыты и искали добра.
2. Его молитва никогда не прекращалась. Старец не просто сочувствовал боли каждого человека, но молился за весь мир. В случае различных общественных бедствий, катастроф, он уединялся и предавался сугубой горячей молитве к Богу. Как, например, в 1974, во время нападения турок на Кипр, в 1981, когда случилось землетрясение в Коринфе и т. п.
Особенно запомнилось, как в 1984 г. около его каливы загорелся лес, всю территорию заполонило черным дымом. Старец помолился, и, несмотря на ясное небо, вскоре над пожарищем показались облака и начался дождь, который продолжался, пока огонь не погас.
Еще помню, как в начале нашего знакомства у меня была одна проблема, в которой я попросил помочь, и он дал мне такое наставление:
— Ну-ка, иди сюда, Герасим… Ты можешь говорить молитву
