«А она обращалась с этим в полицию?»
«Это было не совсем… Она считала, что не может этого сделать».
«А почему?»
«Это было вымогательством».
«Как это?»
«Её шантажировали».
«Ужас! А в чём всё-таки было дело? Вы знаете?»
«Это семейная тайна».
«Кто-либо совершил преступление?»
«Я не знаю».
«А она говорила, кто её шантажировал?»
«Кто-то, кто жил на севере».
«И как долго это продолжалось?»
«Несколько лет».
«На её месте я обратился бы в полицию».
«Я говорил ей, чтобы она обратилась к Клоду».
«А почему именно к нему?»
«Она завещала свои деньги парку и… она боялась, что… от них ничего не останется».
«Клод — муж Бетти?»
«Вроде того».
«И что он сказал?»
«Он сказал, чтобы она не волновалась».
«Не слишком большая помощь».
«Он сказал, что сможет положить этому конец».
«А что она сама думала об этом?»
«Это её тревожило. Через несколько дней… её не стало».
«А она оставила предсмертную записку?»
«Нет, даже мне не оставила. Это меня и печалит».
«Вы, должно быть, сильно её любили».
«Да, она была прекрасной женщиной. Обожала музыку, искусство, поэзию».
«Я тоже люблю музыку».
«А какую? Вы, молодежь…»
«Давайте сыграем в шахматы после ужина, мистер Крокус».
«С удовольствием».
«Сейчас мне надо сходить кое-куда с бабушкой. Встретимся после ужина».
— Итак, мы знаем или предполагаем, что знаем, что произошло с деньгами миссис Гейдж, — заключил поверенный.
— Мы знаем намного больше, — возразил ему Квиллер. — Мы знаем, что в тысяча девятьсот двадцать восьмом году она произвела на свет ребенка, дочь, а в это время её супруг находился в тюрьме. В те годы такое событие, тем более в небольшом городке, навлекло бы на женщину с её положением и достоинством непереносимое бесчестье и позор. Я предполагаю, что Эвфония отдала свою дочь на определенных условиях и обязательствах в семью фермеров, живущих в Локмастере, где та под именем Лены Фут и выросла. В пятнадцать лет Лена поступила работать в дом Гейджев, где оставалась до конца своей жизни. Я склонен считать, что Эвфония продолжала выплачивать определенную сумму её приемным родителям. Лена же утратила все связи с ними, но спустя много лет они всё же пришли на её похороны. Вскоре после этого вдовствующий супруг Лены начал очень много тратить, деньги он брал неизвестно откуда. Так вот, полагаю, что именно он и есть тот, кто шантажировал Эвфонию Гейдж. Приемные родители, достигнув очень преклонного возраста, вполне могли рассказать ему свою тайну, проявляя этим заботу о материальном благополучии его дочери.
Вилмот внимательно слушал все, что обрушил на него Квилдер.
— Как вам удалось добыть эту информацию?
— Вы не представляете, как много тайн раскрывается перед вами, когда вы работаете в газете. После того как миссис Гейдж переехала во Флориду, человек, которого я подозреваю в шантаже, получил её новый адрес у её внука, сославшись на то, что занимал у Эвфонии деньги и хотел бы их теперь вернуть. Он продолжал преследовать её до тех пор, пока она не обратилась к Клоду Спротту. Через несколько дней Гил Инчпот был убит, и до сих пор убойный отдел полиции штата не располагает по этому делу ни версией, ни подозреваемым.
Вилмот, потрясённый услышанным, беспокойно крутился на своем кресле.
— Спротт имел непосредственный интерес к тому, чем владела миссис Гейдж, — сказал он.
— Вернее, к тому, что от её богатств осталось, — поправил его Квиллер. — Он уже тем или иным способом запустил в этот «жирный пирог» свои цепкие пальцы.
— Вы думаете, это он устроил убийство Инчпота, подыскав для такого дела киллера?
К ответу на этот вопрос Квиллер был готов.
— Когда на свадьбе мы с вами говорили об этом, Пендер, помните, я сказал вам, что Спротт и его сообщница объявились инкогнито на первом спектакле «Грандиозного пожара». Теперь мне пришло в голову, что они прибыли сюда не только для того, чтобы полюбоваться светильниками. Инчпот исчез в тот самый уик-энд. Очевидно, они взяли в аэропорту машину, приехали к нему на ферму, сказали, что у них кончился бензин, грохнули его по голове, после чего бросили тело в лесу, а машину оставили около аэропорта.
— А не странно ли, что они выбрали для этого лес в угодьях Клингеншоенов?
— Ничего странного. Скорее, так сложились обстоятельства. Вы знаете, сколько леса является собственностью Клингеншоенов в окрестностях Мусвилла и Брр?… Хочу добавить ещё кое-что, — сказал Квиллер поверенному. — Как только подельник из Милуоки был арестован в моем лифте, а помощник администрации парка скрылся на похищенном фургоне, Бетти и Клод скрылись из «Парка розового заката».
— Нам надо как можно быстрей повидать прокурора, — сказал Вилмот. — Поспешим, пока он не ушёл обедать.
Глава двадцатая
После долгой беседы с окружным прокурором Квиллер позвонил Селии Робинсон.
— Звоню для того, чтобы ото всей души похвалить ваши шоколадные пирожные, — сказал он. — Надеюсь, сейчас нас никто не подслушивает.
— Никто из них так и не появился, — ответила она с недоумением. — Приходила полиция, нам задавали вопросы. Мы с Клейтоном вроде как взяли на себя управление парком. Пытаемся успокоить людей, но практически все здешние пожилые обитатели находятся в крайне угнетённом состоянии.
— Хочу похвалить вашего внука за прекрасную запись. Он очень сообразительный мальчик, — желая сделать ей приятное, сказал Квиллер.
— Да, вы правы. Я и сама горжусь им.
— Вам удалось припомнить какие-либо события той субботы, когда умерла миссис Гейдж?
— Да, мы с мистером Крокусом напрягли память, — ответила она, — и вспомнили, что перед ужином отключилось электричество. Ничего необычного, я имею в виду бурю или что-то подобное, этому не предшествовало, но все дома, расположенные в Камкет-корт, остались без света, и Пит обходил всех, чтобы обнаружить причину короткого замыкания. Он заходил во все дома в нашем секторе.
— И к миссис Гейдж тоже?
— Ко всем. Мы так и не узнали, отчего произошло замыкание. Электричество скоро дали, так что авария была несерьезная. Больше мы ничего не смогли припомнить.
— Этого вполне достаточно! — подбодрил её Квиллер.
— Что ещё я могу сделать для вас, мистер Квиллер?
— Мы, возможно, кое-что обсудим вместе с вами, но немного погодя… Простите меня. Звонят в дверь.
