мне кулак.
– Сидр принесла? – спросила она.
– Буду, – отреагировала барышня, не поднимая глаз от экрана.
– Чего будешь? – спросила бабушка, внимательно на нее взглянув.
– Сидр. – Она выплеснула из кружки только что налитый чай и протянула ее Матрене, при этом она продолжила всматриваться в экран.
– Ты совсем нюх потеряла? – поинтересовалась Матрена, выхватила у нее телефон и отправила вслед за чаем.
Тут же за аппаратом прыгнул коловерша. Телефон даже не успел приземлиться, как существо его поймало, отряхнуло, вытерло об шерстку и отправило в огромную пасть. Девушка кинулась в розовые кусты и принялась кричать и ругаться.
– Ты… ты знаешь, сколько он стоит, старая карга?
Девица топталась в розарии. Матрена багровела и надувалась, казалось, она сейчас лопнет от злости.
– Сядь, – рявкнула бабулька.
Тома от неожиданности плюхнулась в розовый шиповник, ойкнула и захлопала нарощенными ресницами.
– Ты… ты… старая карга, – пролепетала девица.
– Захлопнись, – сказала Матрена и сделала характерный для хорового дирижера жест.
Барышня попыталась что-то еще сказать, но только смогла хлопать надутыми губами, как рыба.
– Пошли, накатим, – позвала меня бабулька.
– А это, – кивнула я в клумбу.
– Пусть украшает цветник, завтра клумбу починю, – ответила она, посылая молнии в сторону племянницы.
Коловерша изобразил, как накидывает петлю себе на шею, виснет в ней, вывалив язык и закатив глаза.
– Хватит паясничать, – одернула его Матрена.
Он показал ей язык.
– Не нравится она ему, категорически, аж бесится, – усмехнулась бабулька. – Да и мне тоже. Намалевалась, как Джулия Робертс, и поведение такое же.
Матрена открыла мой сидр, налила в высокий стеклянный стакан, который достал из своих закромов коловерша. Себе же она плеснула в рюмку чего покрепче из графина. Бесенок нарезал нам мой сыр, вынул из заначки еще пару тарелок с нарезками. Судя по фирменным блюдам, он их приватизировал в каком-то турецком ресторане.
– Ну, давай за встречу, – протянула она ко мне рюмку.
– За встречу. – Чокнулась с ней.
– Свалилась на мою голову, – сказала Матрена, закусывая вяленым мясом.
– А не слишком она молодая для племянницы? – поинтересовалась я, прикидывая, сколько лет сейчас сестрам Матрены.
– Внучатая племянница, – пояснила она.
– Как она вас нашла?
– Я сдуру несколько лет назад написала самой младшей сестре письмо, соскучилась по ним. Немного попереписывались с ней, да все это дело заглохло. Теперича они про меня вспомнили, наверно, решили наследство проведать. Ну вот, явилось, не запылилось чудо чудное, расчудесное, – она снова налила себе рюмочку и опрокинула в себя.
– Чего делать-то с ней? – спросила я.
– Отправлю назад в ПТУ. Толку от нее никакого.
Коловерша опять гримасничал.
– Скажи-ка мне, дева прекрасная, а зачем ты к нам пожаловала? – спросила я у барышни.
Она повернула ко мне лицо, как кукла из фильма ужасов, похлопала ресницами.
– У бабки денег много и с головой проблемы, она старая и немощная. Я ей подсыплю таблеток от давления в еду, и она преставится, а мне наследство достанется, – сказала она механическим голосом.
– Вот те здрасьте, а у меня ума не хватило ее спросить, – сказала удивленно бабушка, – все ее песни об обучении слушала.
Девица продолжала сидеть в шиповнике и лупить на нас глазюками с длинными ресницами.
– Я ее замуж отдам, – вдруг осенило бабушку, – за Лешеньку, пусть друг другу мозги компостируют. – Она хихикнула и еще накатила по одной.
– Тогда они вдвоем за тебя возьмутся, – сказала я, отпив глоток сидра.
– А вот хренушки им, не угадали. Сделаю так, что она про меня и не вспомнит, – покачала она головой. – Давай, Агнетка, покурим. Я тебя щас курить буду учить.
– Я не переношу табачного дыма, – сказала кукла в шиповнике.
– Эй, Битюк, – позвала кого-то Матрена, – отнеси прекрасную дурынду в крапиву, она дым табачный не переносит.
Около нас возник здоровый черт, закинул гражданку Тому к себе на плечи и исчез вместе с ней в неизвестном направлении.
– Вечером в крапиве комаров завались, – мечтательно сказала Матрена, раскуривая трубку.
Я хихикнула.
– Мяса хочется, я бы шашлыка погрызла, – произнесла она.
– Если мясо есть, то можно организовать, – сказала я.
– Зови этого своего Тома и Джери, пусть метнется кабанчиком.
– Сдался он больно, – возмутилась я.
– Пофиг, пусть только рожу сменит на что-нибудь приятное, например, будет Робертом Де Ниро, – она затянулась.
– Это который коротышка? – пыталась я вспомнить актера.
– Сама ты три дня не умывалась, который Де Ниро.
– Он же старый, – удивилась я.
– А тебе чего, его есть, что ли? – хихикнула Матрена. – Кузя, дай ей трубку, чего я одна шмалю.
Коловерша вынул откуда-то аккуратную трубку с какими-то надписями. Забил ее табаком, раскурил и подал мне. Я брезгливо поморщилась.
– Не кривись, он стерильный, ты только вдохни.
– Ну не знаю, – снова поморщилась я, разглядывая пушистую физиономию, которая улыбалась во все свои сто двадцать пять зубов.
– Давай-давай, – подначивала Матрена.
Все же я решилась и втянула в себя дым. Он оказался весьма приятным, отдавал прелыми фруктами, мятой и еще чем-то.
– Вызывай теперь Де Ниро, – потребовала Матрена.
– У меня карты с собой нет, – удивилась я.
– Ты ведьма или где? Вдохни еще раз в себя.
Я втянула дым в легкие, по всему телу разлилось приятное тепло, руки немного отяжелели. Представила карту беса. Открыла глаза – перед носом висела визитка. Я на нее выпустила дым. Через несколько секунд в саду появился Шелби.
– Опять эта рожа противная, – фыркнула Матрена.
– Добрый день, леди, – поклонился нам бес и приподнял кепку.
– Бабушка хочет Де Ниро, – сказала я.
Он встряхнулся как собака, и пред нами предстал старикан Роберт. Все это время коловерша шипел на него со своего места, как злобный огромный котяра.
– Чем могу быть полезен? – спросил он, улыбаясь.
– Замути нам шашлычка, – попросила раздобревшая Матрена.
– Это из-за такой ерунды вы меня вызвали, – осклабился он.
– Ты нам покойников замутил, тебе никто ничего не сказал, а шашлыки соорудить слабо, – возмутилась бабулька.
В руках у нее возник небольшого размера серебряный шарик, который начал подниматься в воздух и увеличиваться в размерах. коловерша испарился, у беса в глазах появился испуг.
– Свинина, говядина, баранина, птица, ребрышки, люля или что-то экзотическое? – пропел бес, напряженно следя за шариком.
– Давай хрюшку и степашку, – хохотнула Матрена.
– Как скажете. – Он поклонился и в тот же момент во дворе возник мангал.
На шампурах жарились кусочки крольчатины и свиной шашлык.
– Может, еще люля? – спросил он.
Я кивнула головой и затянулась ароматной трубкой. На столе появился лаваш, пара овощных салатов, какие-то соусы и бутылка красного вина.
– Ты зачем всех утопленников на берег отправил? – поинтересовалась я у него.
– Воды нахлебался, когда от ваших убегал, ну вот потом ей отплевывался. Что поймал, когда
