Такой повторный выстрел в упор по нечистой совести должен был бы пробудить кжизни даже онемевшие, окаменелые чувства. Но нет никакой уверенности в том, чтоэто предостережение, сделанное буквально в последнюю минуту, было своевременнополучено Марией Стюарт. Ведь Босуэл начеку, этому сумасбродно смелому,неукротимому малому не страшен ни бог, ни черт, а уж на английскую королеву емуи вовсе наплевать. Чрезвычайного посланца Елизаветы, прибывшего с ее письмом,задерживают у ворот клевреты Босуэла и не пропускают во дворец: королева-депочивает и не может его принять. В полном недоумении бродит гонец, привезшийодной королеве письмо от другой, по улицам города, не зная как быть. Наконец онпопадает к Босуэлу и вручает ему письмо, и временщик тут же нагло вскрываетего, прочитывает на глазах у посланца и равнодушно сует в карман. Передал ли онписьмо Марии Стюарт, неизвестно, а, впрочем, это и неважно. Порабощеннаяженщина давно уже ни в чем не перечит своему господину. Она даже, как потомговорили, позволила себе помахать Босуэлу из окна, когда тот в сопровождениисвоих конных головорезов отправился в Толбут, словно хотела пожелать заведомомуубийце успеха в предстоящей комедии правосудия.
Но если даже Марию Стюарт миновало последнее предостережение Елизаветы, тоотсюда не следует, что никто другой ее не остерег. За три дня до суда к нейнаведался ее сводный брат Меррей; уезжая в длительное путешествие, он пришелпроститься. У Меррея явилось внезапное желание проехаться во Францию и Италию,«to see Venice and Milan»[*]. Мария Стюартдолжна бы знать по неоднократному опыту, что столь поспешное исчезновениеМеррея с политической арены предвещает перемену погоды, что он хочет своимдемонстративным отсутствием заранее опротестовать позорную пародию на суд.Впрочем, Меррей и не скрывает истинной причины своего отъезда. Он рассказываетнаправо и налево, что пытался задержать Джеймса Балфура как одного из главныхучастников убийства, но ему помешал Босуэл, всячески выгораживающий своихсообщников. А неделю спустя он открыто заявит в Лондоне испанскому послу деСильва, что «считал оскорбительным для своей чести дальнейшее пребывание встране, где подобные чудовищные злодеяния остаются безнаказанными». Кто говоритоб этом так широко, тот, верно, не станет таиться от сестры. И действительно,когда Мария Стюарт прощалась с братом, многие видели на ее глазах слезы.Однако она не находит в себе сил удержать Меррея. Она больше ни на что ненаходит в себе сил, с тех пор как телом и душой предалась Босуэлу. Она можеттолько плыть по течению, безвольная игрушка в его руках, ибо королева в нейотдалась во власть пылающей и покоренной женщины.
Наглым вызовом начинается двенадцатого апреля судебная комедия, и таким женаглым вызовом кончается она. Босуэл отправляется в Толбут, в здание суда,словно в атаку – с мечом на боку, с кинжалом за поясом, окруженный своимиприсными – около четырех тысяч числом, по явно преувеличенному, впрочем,подсчету; Леноксу же на основании указа, давно уже сданного в архив, разрешеновзять с собой при въезде в город не более шести провожатых. Уже в этомсказалась пристрастность королевы. Однако явиться в суд и сразу же наткнутьсяна ощетинившиеся клинки Ленокс не решается; зная, что Елизавета послала МарииСтюарт письмо с требованием отложить процесс, и чувствуя за собой такую опору,он ограничивается тем, что посылает в Толбут одного из своих ленников длязачтения протеста. Отчасти запуганные, отчасти подкупленные землями, золотом ипочестями, судьи с великим облегчением усматривают в неявке жалобщика удобныйповод избавиться от неудобного судоговорения. После якобы обстоятельногосовещания (на самом деле все предрешено заранее) Босуэлу единодушно выноситсяоправдательный приговор – он-де непричастен «in any art and part of the saidslauchter of the King»[*] – с постыдной,впрочем, ссылкою на «отсутствие обвинения». И этот шаткий приговор, которым ниодин честный человек не удовлетворился бы, Босуэл превращает в свой триумф.Бряцая оружием, то и дело выхватывая меч из ножен и потрясая им в воздухе,разъезжает он по городу, громко вызывая на единоборство всякого, кто и теперьосмелится бросить ему обвинение в убийстве короля или хотя бы в пособничествеубийству.
И вот уже колесо с головокружительной быстротой мчится под уклон – в бездну.Смущенные обыватели потихоньку ропщут и сетуют на беспримерное попраниеправосудия, а друзья Марии Стюарт только переглядываются с сокрушением (withsore hearts) и бессильно разводят руками. Эту безумную и остеречь нельзя.«Больно было видеть, – пишет лучший ее друг Мелвил, – как эта добрая государыняочертя голову несется навстречу гибели, и никто не может ни остеречь ее отопасности, ни удержать». Нет, Мария Стюарт никого не хочет слушать, ей не нужныникакие предостережения; охваченная темным соблазном, подмывающим на любоебезрассудство, стремится она все вперед и вперед; не оглядываясь, не спрашивая,не слушая, мчится все дальше и дальше на свою погибель эта одержимая страстьюменада. Вскоре после того достопамятного дня, когда Босуэл бросил вызов городу,она наносит оскорбление всей стране, предоставив этому закоренелому злодеювысшую почесть, какою располагает Шотландия, – совершая свой торжественныйвыход в день открытия парламентской сессии, она поручает Босуэлу нести вперединее национальные святыни – корону и скипетр. Теперь уже никто не сомневается,что тот самый Босуэл, который сегодня держит корону в своих руках, завтравозложит ее себе на голову. И в самом деле, Босуэл – и это каждый раз особенновосхищает нас в неукротимом кондотьере – не из тех, кто долго таится. Нагло,напористо и открыто добивается он заветной награды. Презрев стыд и совесть,заставляет он парламент «за выдающиеся заслуги», «for his great and manifoldgud service», преподнести ему самый укрепленный замок страны – Данбар, и, благолорды собрались все вместе и послушны его воле, он, взяв их за горло, вырываету них и последнее: согласие на его брак с Марией Стюарт. Вечером, по окончаниипарламентских занятий, Босуэл, как великий вельможа и военный диктатор,приглашает всю братию отужинать в таверне Эйнслея. После дружных возлияний,когда большинство перепилось – вспоминается знаменитая сцена из«Валленштейна»[56], – он предлагает лордамподписать «бонд», по которому те обязуются не только защищать Босуэла от любогоклеветника, но также рекомендовать оного благородного могущественного лорда –«noble puissant lord», в супруги королеве. Поскольку Босуэл признан невиновнымвсеми пэрами страны, а рука ее величества свободна, говорится в пресловутойграмоте, то ей, «ревнуя к общему благу, следовало бы снизойти до брака с однимиз ее подданных, а именно с названным лордом». Они же «как перед богомклянутся» поддержать указанного лорда и защитить его против всех, кто захочетпомешать или воспрепятствовать этому браку, не щадя для этого ни крови своей,ни достояния.
