и одобрительно кивал головой.
«Правильно, брат, и не вспоминай. Кто худое помянет, тому глаз вон».
Тем и продержался, отстали все.
10
– Они все сбежали, как будто их и не было.
– Может, не хотели вспоминать?
– Кто? Дети?
Рив нашел бывшего сослуживца отца.
– Мари? Целеустремленный был человек, стремительный, инициативный, упрямый только. А тебя звать как?
– Рив.
Рив-старший на миг потерял дар речи.
– Польщен, – смущенно потирая глаза, наконец произнес он. – Не думал… Я ведь тогда не смог его вовремя привезти… Еле выбрались… Но Мари ногу, считай, что потерял. Нам бы нынешнее оборудование, хотя бы рацию чуть помощнее… Да что вспоминать!..
Рив-младший с интересом вслушивался в незамысловатые истории оплывшего легким жирком тезки, удивлялся их архаичности и простоте.
– Поговорил с тобой, и снова как молодой. Но чем я могу тебе помочь? – спросил Рив-старший.
– Вы знали моего отца. Вот…
Он протянул собеседнику потрёпанную газетную вырезку.
Рив-старший с недоумением покрутил ее в руках. Гнусное обвинение в поджоге и пострадавшие дети никак не вязались с характером Мари. Это было немыслимо.
– Я вряд ли могу тебе помочь. После того случая мы с твоим отцом не поддерживали отношений. Он уехал…
– Я знаю. Помогите мне найти людей, среди которых он жил. Это на дальней станции. Возможно, есть зацепка.
Рив-младший аккуратно вытащил из кармана фотографию. На ней была изображена семья: отец и много-много детей, все разного возраста; старшая, совсем взрослая, стояла, держа на руках малыша. Внизу была неразборчивая подпись.
– И вот.
Сверху фотографии легла еще одна заметка – две колонки в газете, обрамленные черной камьей.
– Семья большая. Кто-то должен был остаться, – задумчиво согласился Рив-старший. – Поищем. Не стоит падать духом. Мы с твоим отцом и не с таким справлялись…
– Да я уже нашел одного, да толку…
11
Мать Джера умерла. Быстро сгорела, не выдержав характер второго мужа, взявшего ее, как он сам говорил, «из жалости», «чтобы хозяйство не пропадало».
Следующая жена отчима терпела долго, периодически гуляя на стороне, но всегда возвращалась, когда у воздыхателей заканчивались деньги или романтическая страсть. Она любила наливочку и могла дать отпор любому мужику. Отчаянная была баба.
Отчим терпел ее и отыгрывался на детях, хотя принимал всех. Да разве можно было разобрать?..
А вот с последней женой вышла осечка. Да и то как сказать с женой. Как опекун Брэг взял в дом молоденькую племянницу, сиротку, совсем девчонку, думал: молчать будет, стерпится – слюбится, тем более податься ей было некуда, да и не первый он был у нее, порченная она была родным братом; а та заупрямилась, ни в какую. Пришлось преподать урок. Остальные в доме его характер знали. Уважали.
12
– Замечательный был человек, трудолюбивый, такую семью содержал, – между делом бормотал хозяин местного архива, разбирая бумаги. – И дело на нем все держалось, а вот умер – и что? Захирела и ферма, и лесопилка, миру опять же убыток. У кого только рука поднялась дом с детьми поджигать? У пасынка-то до сих пор с головой непорядок, не помнит почти ничего. Да, может, оно и к лучшему.
Эта старая загадочная история раззадорила Рива-старшего. Как-никак он был причастен к судьбе Мари и теперь этого парнишки, своего тезки, для которого хотелось что-то сделать. Чувствовалось, что парню недоставало отца, какого-то авторитета, не должностного, к которому тело умудренного жизнью геолога уже успело привыкнуть и даже слегка загрузнело, стало заскорузлым от нехватки подвижной жизни, а живого, жизненного, того, который возможен только между не связанными формальными узами людьми.
Впрочем, энтузиазм по поводу поисков оказался преждевременным.
«Я же говорил, не могли они пропасть бесследно, дети же,» – гордился в начале поисков своей находчивостью Рив-старший, но мертвые не говорят.
Выглядеть глупо перед парнем, обратившимся к нему за помощью, не хотелось, да еще в его возрасте, и Рив-старший предложил:
– Давай еще раз поговорим с этим Джером, ведь помнит же он что-то.
13
Джер осторожно положил руку на старую, почерневшую от времени доску.
Деревянный сарай для инструментов с маленьким окошечком под потолком, разбухшая дверь, которую надо было бы подтесать, крыша, покрытая черной толью.
Запертый, маленький домик втягивал в себя воздух, душил, окружая влажным теплом.
– Не помните? – недоверчиво поинтересовались гости, обманом заманив его на старое пепелище.
– Что, больше не у кого спросить? Могу подсказать адрес.
В глазах, на исковерканном пламенем лице Джера ярким пятном выпячивался непристойный жест, открыто выражавший его мнение о том, где он видел этих кладоискателей прошлого.
– Твой брат не стал с нами разговаривать, закрыл дверь, а я все равно добьюсь правды, – бешено вскричал тот, молодой.
Его Джер уже видел.
– Мой отец был женат на твоей сводной сестре. Где она? Что с ней случилось? Где моя мать?!
С момента начала поисков прошло почти полгода, и Рив-младший боялся, что его более опытный и занятой товарищ бросит дело, оставив его один на один с отчаянием. Старый геолог уже намекал: «История темная, не думаю, что твоему деду было известно все, тем более этим детям. Да и сколько лет прошло, и…».
Он сам мог додумать это «…и…».
Закрытая дверь, дом с надписью «продается», уже полинявшая от дождей изгородь.
– Хозяин? Давно умер, оставил дом вроде своему племяннику, но тот все пропил и исчез.
– Появился неизвестно откуда, как призрак.
– Чего ты болтаешь? Приехал на каре. Худой такой, черный, все плечом вот так дергал. Я подумал, того парень, да видишь, как вышло, почти не ошибся.
Они обратились в полицию, послали запросы по инстанциям, спрашивали добрых людей.
– Убит, поножовщина. Сначала спьяну попал в тюрьму, а там уже опять с кем-то сцепился.
– Умер от передозировки.
– Мне нечего вам сказать.
У детей с фотографии словно не было будущего.
Сердце потихоньку начало мириться с возможной виновностью отца. Но оставалась еще Тали, его мать.
14
Голова у Джера кружилась, как в тот день, когда Брэг застал его врасплох.
Он перетаскивал камни, осторожно укладывал их горкой, когда отчим незаметно подошел сзади. В то время Джер уже не так боялся его, подрос, но старался не связываться, особенно после гибели Рэкса, любимой собаки, единственного воспоминания, оставшегося от его прежней семьи. Силы были неравны.
Вот и в этот раз, отвлекшись, он пропустил первый удар.
Согнувшись пополам, он рухнул прямо в щебень, прижался к земле, царапая щеку.
–
