— Но как Народ может быть уверен, что никто из его членов не предаст его? Из-за денег, из-за любви.
— Наша организация отличается четкой структурой. Предателям там нет места.
Рука Яна добралась до кожаного сапога, вытащила из голенища остро заточенный клинок. Роман сглотнул.
— Прямо как у мафиози, — бросил он.
— Мы не преступники и не террористы… — возмутилась Татьяна.
Ян медленно поднимал руку.
— …мы просто воюем. Вот и все.
— Малоубедительный аргумент, вам не кажется?
Роман увидел, как лезвие тянется прямо к узкой спине, Татьяна продолжала пристально смотреть на него, но именно в этот момент вернулся Реза, и она обернулась к нему. В это самое мгновение клинок вонзился в ее левую лопатку, исторгнув у нее возглас боли и удивления. Ее левая рука инстинктивно рванулась к ране, ослабив тем самым железный поводок Романа, который бросился на нее, опрокинул, сделав из нее прикрытие, и захватил ее автомат.
Он направил его на Реза, который, в свою очередь, целился в Нею. Татьяна, не в силах пошевелиться из-за тисков, обхвативших ее шею, тяжело дышала. Тягостное молчание. Застывшие силуэты.
— Один-один, — внезапно произнес Роман. — Предлагаю перерыв.
— Что еще за перерыв? — высокомерно произнес Реза.
— Ну, не знаю… Вы можете убрать свою пушку и дать нам воды.
— Иначе вы выпустите пулю в голову нашего дорогого майора? Один из лучших кадров СВР!
СВР, служба внешней разведки русских. Прекрасный пример внедрения.
— Давайте, стреляйте, убейте майора! — продолжал Реза. — И что дальше? Я тогда выпущу пулю в хорошенькую головку Неи.
— А я прострелю вашу, капитан, возможно, вам это понравится меньше. Вы ведь не можете стрелять одновременно и в Нею, и в меня.
— Горза! — крикнул Реза. — То же самое могу сказать про вас, — усмехнулся он. — Вы тоже не можете стрелять одновременно в славного Горзу и в нашу дорогую Татьяну!
— Вы заблуждаетесь! — ответил ему Роман, бросая автомат Яну, который подхватил его на лету и, ни секунды не колеблясь, выпустил очередь во входящего в помещение колосса.
Горза рухнул в брызгах крови и мозгового вещества, между тем как Роман выдернул нож из раны Татьяны, которая испустила резкий крик боли, и приставил его к ее горлу, расцарапав кожу.
Все это заняло не более пяти секунд.
— Теперь ситуация изменилась, — бросил Роман. — Вы убиваете Нею, я убиваю Татьяну, а Ян убивает вас. Знаменитый номер: пляска смерти. Такое можно увидеть только в фильмах категории Z, но впечатляет! Реза поморщился, не отводя автомата от Неи.
— Все это просто смешно! — проворчал он. — Вы же прекрасно понимаете, что, даже если я вас отпущу, мои люди вас схватят и убьют! Вы должны исчезнуть, Роман. Так же как и ваши приспешники, потому что ваши индивидуальные судьбы входят в противоречие с нынешним ходом истории, это проще простого!
— Как говорил старина Адольф…
— Это вы фашисты, Роман, и всегда ими были… Жаль, что вы поняли это слишком поздно.
Холокост… Антуан открыл глаза с абсолютной убежденностью, что сейчас, именно в эту самую минуту, в Париже умер Макс. Он медленно приподнялся, теперь его голова оказалась на уровне колен Реза. Он видел ткань хаки на брюках, растянувшихся на выпуклых мышцах неандертальца. На уровне большой берцовой кости зияла прореха.
— Антуан! Лежите! — приказал ему Роман.
Антуан прищурился. Роман вонзил лезвие ножа в шею Татьяны. Он увидел, как по белой коже потекла струйка крови. Он не мог лежать. Его звали. Настойчивая вибрация, словно золотистый пучок, вырывающийся из груди и заставляющий выпрямиться. Чтобы помочь себе, он ухватился за брюки Реза.
— Оставь меня, болван! — закричал тот, встряхивая ногой.
Но Антуан обхватил ее обеими руками, худыми и жилистыми, с силой утопающего, вцепившегося в спасательный круг.
Жаль, ему придется уйти; он никогда не узнает всех ответов, подумал он. Во всяком случае, при жизни. Хотя как знать, возможно, не позже чем через пять минут он получит их столько, сколько и не ожидал.
— Я иду, Макс, — произнес он в каком-то розоватом мареве, продолжая цепляться за ногу Реза, его пальцам удалось схватиться за пояс капитана.
— Чертова мокрица!
Рука схватила его за воротник, попыталась отцепить, затем отбросила.
— Я иду, Макс.
Гомо эректус, «человек прямоходящий» в последний раз…
Прежде чем навалиться на руку, державшую пистолет, Антуан последним усилием выпрямился на старых искалеченных ногах.
Мозг сапиенс: десять миллиардов нейронов, возможность переработать миллион миллиардов байт информации. Мозг Романа активируется вспышкой: видимость превосходная, движения словно расчленены на составляющие и замедлены, между тем как на самом деле все происходит со скоростью молнии.
Антуан падает, Реза поднимает руку, вскидывает его, как соломинку; Ян колеблется и не стреляет, потому что Антуан находится как раз на линии огня, дуло пистолета Реза разворачивается к Татьяне: чтобы попасть в Романа, он должен стрелять через нее; Роман швыряет ее вперед, Реза стреляет, одновременно с ним стреляет Ян; Татьяна разворачивается с простреленной грудью, фонтан крови, пуля ударяет о каменную стену; Реза ранен в предплечье, он ревет, как раненый зверь, поворачивается к Яну, пользуясь телом Антуана, словно щитом, стреляет не целясь; Ян катается по земле, увиливая от пуль; Антуан мертв, рот открыт, невидящие глаза уставились в пустоту; Роман бросается на Реза, выставив клинок наперевес, прямо в лицо ему летит труп Антуана, колени подгибаются, дыхание сбивается, тело падает на землю; Реза в пещере нет, Ян поднимается, устремляется в сторону галерей; Роман подбегает к Нее, возвращается Ян, отрицательно качая головой; Роман гладит лицо Неи, Нея открывает глаза, еще раз, опять, как и тогда, у камней, в первый раз, Нея открывает глаза.
Устанавливается тишина, в воздухе висит кислый запах пороха, тишина, наполненная кровью.
Татьяна лежит ничком, длинные светлые волосы разбросаны, пальцы вцепились в землю, рядом с ней Антуан, его тело, исхудавшее, съежившееся, похоже на мумию. Возможно, он уже встретил своего Макса.
Роман помогает Нее сесть.
— Очень больно? — беспокоится он.
— Это не слишком приятно. В кармане у меня есть упаковка анальгетика, — добавляет она сквозь сжатые зубы. — Дай мне парочку таблеток.
Роман достает лекарство из кармана, одновременно рассказывая, что произошло. Нея глотает таблетки, затем Роман отрывает полосу от рубашки Горзы, чтобы она могла зафиксировать раненую руку. Она, бледная, стискивает зубы.
— Мне очень жаль Д'Анкосса… Мне очень жаль, что я впутала вас в это дело, — внезапно произнесла она. — Вы здесь совершенно ни при чем.
