маленькая книжка, вышедшая к тому же незначительным тиражом, была быстро забыта. Тем более что автор ее не трубил на каждом перекрестке о своих гениальных умозаключениях.
Я отложил книгу и закрыл глаза. Нерешенным оставался только один вопрос: прочитал ли он Винцлера или самостоятельно пришел к таким же точно выводам? Гадать об этом не имело никакого смысла. И я снова задремал.
11 часов. Время посещения больных. Вошел Харальд.
— Как дела? — спросил я.
— Теперь следствие буду вести я сам, — сказал Харальд.
— Это означает, что теперь вы подозреваете в убийстве какое-то определенное лицо? — констатировал я.
— Да, — ответил Харальд. — Теперь он попался. Сегодня ночью мы с Бюгденом пришли к одинаковым выводам. И у нас есть против него вещественные доказательства.
— Какие именно? — спросил я.
— Прежде всего отпечаток его каблука на подоконнике в «Каролине». Мы изо всех сил разыскивали этот каблук. И нам чертовски повезло. Правда, он малый не промах. Он, должно быть, сообразил, что разгуливать в тех ботинках для него небезопасно. А что делает человек с ботинками, от которых хочет отделаться? Бросает их в мусоропровод. И Бюгден предложил проверить содержимое всех мусорных ящиков.
— И вы нашли там что-нибудь? — спросил я без особого энтузиазма.
Для меня все это потеряло вдруг всякий интерес. Возможно, так же, как для Мэрты Хофстедтер. Ведь она-то знала, кто ее убил.
— Нет, — ответил Харальд. — Мусорные ящики опорожняются в пятницу днем. И он, вероятно, об этом знал. Но нам повезло. Машина для вывозки мусора вернулась на станцию перед самым концом рабочего дня. Все мусорные ящики из этого квартала остались стоять в кузове. Ребята Бюгдена проделали адскую работу. Но они нашли то, что искали. Оказалось, что на эти ботинки недавно были поставлены набойки. Бюгден, разумеется, нашел сапожника. И тот сразу сказал, кому они принадлежат.
— Да, теперь у тебя весьма веские доказательства, — заметил я.
— Думаю, что так, — ответил Харальд. — Кроме того, под ногтями у Мэрты остались крошечные обрывки ткани. Впрочем, к одним и тем же результатам можно прийти, изучая и сопоставляя самые различные данные. К сожалению, нам так и не удалось полностью раскрыть тайну галош.
— Вы взяли его? — спросил я.
— Нет. Бюгден разыскивает его. Его нет дома. И мы не знаем, где он.
— Я прочитал Винцлера, — сказал я.
— Да что ты? — воскликнул он. — Тебе не надо было утомляться. Теперь это не имеет особого значения.
— Не имеет? — грустно переспросил я.
Харальд не успел ответить. Дверь распахнулась настежь. И это было вызвано крайней необходимостью. На пороге появился некто в огромной шляпе, похожей на мельничное колесо. Впрочем, она могла бы надеть и колесо без всякого для себя ущерба. Это была Аврора фон Лёвенцан собственной персоной. Я сразу оценил, как это мило было с ее стороны — навестить меня в больнице. В руках она держала огромный букет цветов. Но цветы не пахли, ибо это могло повредить моей голове. Она и об этом подумала!
— Дорогой Эрнст! — воскликнула она. — Какой ужас! Тебе очень больно?
Я заверил ее, что не очень. Она вызвала медицинскую сестру и передала ей букет. Я представил Авроре Харальда. Потом она снова повернулась ко мне, сокрушалась и выражала свои соболезнования.
— Совершенно не понимаю нынешних студентов, — негодовала она. — Напасть на своего учителя! Это же неслыханно! По дороге в больницу я встретила Левисона. Он чрезвычайно возмущен. Он сказал, что факультет займется этим вопросом.
— Но Турин напал на меня по ошибке, — сказал я. Он просто обознался.
— Это не оправдание, — заявила Аврора фон Лёвенцан. И тем более для студента, желающего стать ученым. Это же нарушение самых элементарных методов научного исследования!
И ее ясные интеллигентные глаза, выглядывающие из-под огромной шляпы, засверкали гневом.
— Мы учим наших студентов критически относиться к фактам и не делать скороспелых выводов до того, как будут тщательно проверены все предпосылки. Между тем этот прохвост переходит в нападение, даже не оценив тщательно обстановку. Это не научные, а чисто военные методы, как метко охарактеризовал их Левисон.
Харальд незаметно усмехнулся.
— Военные методы тоже иногда бывают весьма эффективны, — сказал он.
— Разумеется, — согласилась Аврора фон Лёвенцан. — Но только на войне. В мире науки они совершенно непригодны. А мне всегда казалось, что люди, раскрывающие преступления, должны применять научную методику. Не правда ли, господин прокурор?
Харальд ответил, что она, безусловно, права. Она пробыла здесь еще каких-нибудь две-три минуты, я даже не успел устать. Потом она пожелала мне скорейшего выздоровления. И кажется, совершенно искренне. В дверях она снова остановилась.
— Совсем забыла, Эрнст, — сказала она. — Если ты не знаешь, где твои галоши, то они стоят у меня дома.
Ты забыл их, когда заходил ко мне во вторник. Я скажу Биргит, чтобы при случае она забрала их.
От удивления я даже приподнялся на постели. Харальд с глубоким интересом созерцал Аврору фон Лёвенцан.
— Мои галоши? — повторил я, заикаясь. — Но это невозможно. Я только вчера надевал их.
— Бедный Эрнст, — грустно сказала Аврора. — Ничего нет удивительного в том, что у тебя возникают небольшие пробелы в памяти. Не ломай себе голову. Это, безусловно, твои галоши. На них стоят твои инициалы.
Я снова откинулся на подушку. Аврора фон Лёвенцан сочувственно улыбнулась и уплыла. В голове моей шумело и жужжало.
— Во вторник… — пробормотал я.
Внезапно я все вспомнил.
— Ведь во вторник я вышел из дома без галош, — сказал я. — В двенадцать часов погода была чудесная, а мне надо было только перейти улицу. Примерно под моим пальто стояли чьи-то галоши. Поскольку мне надо было не упустить Ёсту, я летел как сумасшедший и в спешке напялил чужие галоши.
— Ведь в них даже стояли твои инициалы, и ты, видимо, решил, что это твои галоши, — заметил Харальд. — И обувь вы тоже носите одинакового размера.
— А после я, очевидно, забыл их у Авроры, — продолжал я. — От нее я уехал на такси. И возможно, перед самым уходом вспомнил, что из дому вышел без галош.
— Это мы еще проверим, — усмехнулся Харальд. — Людям никогда нельзя верить на слово. Даже когда показания дает твой собственный брат.
— Значит, это не убийца пришел в университет без галош, — простонал я. — Без галош пришел я сам.
В палату вошла сестра и поставила на столик вазу с цветами. В тот же миг в дверях появился Бюгден. Мне показалось, что он смотрит на меня немного насмешливо.
— Мне бы выскочить на минуту, чтобы купить сигарет, — пробурчал я.
— Понятно, — ответил он ухмыляясь.
Потом повернулся к Харальду и сказал:
— По-моему, я знаю, где они
