механизм перезарядки. — Два часа и я вернусь.
Он ушел. Девушки занялись сбором дров, пригодных для топки парового котла. Стук топора разносился по округе, демаскируя их присутствие, но они всегда были наготове, держа оружие на снятом предохранителе.
Шепот пробирался вдоль опушки. Вначале смело, а потом все осторожнее и осторожнее. Чутье подсказывало ему, что впереди опасность. Он не прошел и трех километров, когда услышал шум работающего генератора. Старые подшипники выдавали его на весь лес. Он пробрался почти ползком вперед и увидел то, о чем говорила Ника. У дороги, там, где деревья подходили к ней ближе всего, расположилась засада, прятавшаяся в кроне, промеж проволочных нитей антенны. Шепот насчитал семерых. У двоих были «калаши» у остальных луки или арбалеты довольно примитивного вида. По виду оружия можно было запросто оценить уровень общины. У этой точно были проблемы с технологиями.
Генератор крутил паренек лет пятнадцати, сидя верхом на ржавой раме от велосипеда.
— Устал? — Спросил подошедший к нему мужчина.
— Еще нет. — Ответил паренек и вытер с лица пот. — Подшипники скоро рассыпятся, крутить все тяжелее.
— Потерпи, скоро Саня тебя сменит.
— А что, это точно та машина, которую мы тогда не смогли захватить? — Спросил парень.
— Не знаю, но очень похоже. За нее столько крови пролито, так что она наша по праву. Поставим ее в селе, никому больше педели крутить не придется. Такой генератор к ней прицепим, можно будет по всем улицам гулять без страха.
— Как раньше?
— Как раньше.
Шепот обнаглел до такой степени, что пробрался еще немного вперед, чтобы заглянуть в деревянный ящик, привлекший его внимание. Он осторожно подобрался к нему, прикрываясь кустами, и заглянул. Внутри лежали пустые автоматные гильзы, свинцовые заготовки для пуль и самодельный станок для их формирования и усадки. Теперь он понял, чьих рук была перестрелка на заправке. Видать, бой получился вничью, раз паровой транспорт был брошен ржаветь в ангаре. Жизнь в забытой богом общине была не маслом, народ нуждался в технике для расширения своих возможностей.
Шепоту, неожиданно для себя, стало жаль этих несчастных, вынужденных кое-как приспосабливаться к смертоносному излучению. Они выживали, как могли, в силу опыта, ограниченности кругозора и ресурсов. Сказывалась удаленность от остальных поселений. И тут Шепот поступил так, как никогда бы не поступил, будь у него время для размышления. Он встал за толстый ствол дерева и произнес:
— Мужики!
Придорожные разбойники вздрогнули, засуетились, не увидев сразу говорившего и завертели оружием в поисках цели.
— Мужики, это я с товарищами ехал на паровой машине. Вы же не думаете, что мы такие идиоты, что легко попадем в вашу засаду?
Раздался выстрел. Пуля ударилась в совсем другое дерево.
— Ты кто? Выходи, не бойся. — Раздались голоса. — Ты из этих? Черноглазых?
— Мужики, я с миром, не хочу никого убивать, и да, я из этих. Будете глупить, я пристрелю парня, который крутит генератор, и сами знаете, что произойдет, но я не хочу этого, хочу просто поговорить. — Шепот выставил арбалет из-за дерева, чтобы народ оценил его угрозу.
— О чем?
— О том, что вы могли бы жить, как люди, если бы посмотрели на вашу проблему шире. Смотрите, как вы ограничены и уязвимы из-за того, что не приспособлены к черному спектру. Я бы один справился с вами, но не стану этого делать, потому что не чувствую к вам зла. — Шепот немного покривил душой. Память о смерти Чирка еще была свежа.
— Это нам неприемлемо. Это как душу продать. Мы слышали, что вы превращаетесь в камень, когда умираете. Вы же только выглядите, как люди, а внутри суть зло.
— Сам ты зло, идиот! Вообще нет никакой разницы, как ты себя ощущаешь или мыслишь ни до, ни после обращения. Никакие черти мне не шепчут, нет никаких неконтролируемых желаний убивать таких, как вы. Организм адаптируется под излучение, чтобы жить дальше, и нет в этом ничего сверхъестественного или потустороннего. Это же вы придумали разделение, сами себя настроили против нас, обосновали свои страхи, сделали из обращенных рабов, лишь бы не поколебать свою веру в то, что вы все еще лучше.
— Рабы нужны, чтобы они могли работать там, где мы не сможем.
— Вот именно, вы не можете быть там, где мы передвигаемся совершенно спокойно. А надо-то всего лишь для этого сделать себе инъекцию черного спектра, чтобы организм нашел возможность приспособиться. Вспомните, до начала апокалипсиса человечество победило многие болезни через вакцину, вкалывая себе слабые штаммы для выработки иммунитета. Сейчас то же самое, но миром правит патологическая глупость и страх.
— Что тебе надо?
— Мне надо, чтобы вы отбросили предрассудки и сделали себе вакцину. У вас нет других вариантов выжить. Ни до одной точки Лагранжа вы не доберетесь, а здесь вы скоро вымрете. Стоит накрыться генератору и все вашей деревне хана.
— А потом что?
— Ничего. Просто живите и радуйтесь.
— Не слушайте его, парни, у черта всегда речи сладкие. Он нам хочет глаза закрыть, чтобы их машина проскочила.
— Дурак ты! — Выкрикнул Шепот. — Я к вам с душой, а вы прячетесь за предрассудками, которые вам вбили в голову. Только представьте, вы станете как мы и нахрен больше не надо таскать за собой эти зонтики. Семья будет жить в любом доме, который вам понравится, без страха исчезнуть. Работать будете, где хотите, ездить куда хотите, ваши дети, которые родились приспособленными, не будут вызывать страх и не погубят вас. Поэтому я пришел к вам, а не проехал стороной, зная, что вы караулите. Я уберег вас от ненужного убийства и подал идею, как можно жить нормально, ничего не отдавая взамен, как вы думаете. Короче, я пошел, на многое не надеюсь, но верю, что подтолкнул вас поступить так, как лучше для вас. Да, чуть не забыл, скоро многое изменится, и для упертых необращенных в худшую сторону.
— Что изменится?
— Всё.
Для Шепота настал момент истины, проверить, подействовали ли его слова на людей. Он сделал шаг назад, держа на прицеле крутящего педали паренька. Мужики, грубые, обтрепанные, заросшие бородами держали оружие наготове, но не целились в него. Дикари, которым вбить мысль в голову сложнее, чем гвоздь в дубовую доску. Шепот пятился назад, пока не растворился среди деревьев. Никто так и не выстрелил, хотя могли бы, зная, что их крутильщик педалей уже в безопасности. Шепот понадеялся, что его проникновенная речь сыграла не последнюю роль в этой пацифистской сценке.
Он вернулся к отряду. Ника растопила топку парового котла дровами и уже собиралась забросить в него резанные покрышки.
