в одном я осталась совершенно уверена — этой ночью я была счастлива, как никогда в жизни.
Первое, что увидела, разлепив глаза, блаженное спящее лицо незнакомого красавца рядом. Ужас затопил сознание, как только я вспомнила то, что произошло этой ночью. Уши и щеки покраснели от смущения, а инстинкты сработали быстрее, чем я успевала думать о том, что делаю.
Воровато похватав с пола вещи, которые смогла найти, натягивая их на себя на ходу. Я подобрала сумку у двери и, словно ошпаренная вылетела к лифтам. В голове пульсировала лишь одна мысль: бежать без оглядки. Спрятаться и никогда не попадаться на глаза своему позору.
Глава 18. Илья
Первое, что ворвалось в сознание яркими красками — запах Дарины, моей Луны. Она пахла жасмином и шоколадом с еле уловимой толикой горчинки. Самый умопомрачительный запах на планете. Я втянул воздух полной грудью, чтобы до отказа наполнить легкие этим ароматом. Как же я был счастлив в тот момент. Нашел таки свою единственную. Последние десять лет был буквально одержим этими мыслями. Принюхивался к каждой мимо проходящей женщине.
Улыбнувшись, потянулся рукой к ней, чтобы притянуть ее хрупкое тельце к себе. Хотел ощутить ее тепло. И тут, словно ударом под дых, пришло понимание, что я не слышу ни ее дыхания, ни сердцебиения. А ее запах не настолько густой и яркий, как был ночью. Дарины не было рядом. Постель давно остыла. Она сбежала. Моя пара сбежала от меня. Паника и страх накрыли с головой.
— Мать твою! Только не это! Только не это, блядь! Какой же ты кретин, Илья! Какой кретин! — выругался я, вскакивая с постели.
В панике искал телефон, попутно натягивая на себя штаны и футболку. Не разбирая дороги и, кажется, забыв запереть входную дверь, я несся по лестнице вниз. Дожидаться лифта было бы слишком мучительно. Страх потери пары гнал меня вперед. Руки тряслись, в висках пульсировало, а волк жалобно скулил и подвывал внутри.
Как назло, никто из ребят не отвечал на звонки. Время слишком раннее. Спят. Я материл каждого, на чем свет стоит, перепрыгивая лестничные пролеты. В этот момент мне было совершенно плевать на камеры и то, что меня могут увидеть. Ничего не имело значения, кроме моей Дарины. Она сбежала от меня, и я обязан во что бы то ни стало найти ее.
Забравшись в автомобиль и помчавшись чисто на инстинктах в никуда, вспоминал вчерашний вечер и ночь. Как чудом не сбил пьяную девочку на улице. В тот момент внутри словно что-то щелкнуло. Я увидел, что незнакомка явно собирается переходить на красный. Мог бы поднажать и проскочить буквально перед ней. Но вместо этого, сам не понимая почему, стал замедляться, таращась на нее во все глаза. Наверное, волк узнал в ней свою Луну раньше, чем почувствовал ее.
Помню, как прикрикнул на нее, выйдя на проезжую часть. Дождь перебивал ее запах. Но затем ноздрей коснулся яркий аромат ее крови. Словно вспышка, взорвавшись внутри меня. Переворачивая вверх дном сознание, чувства. Разрывая мое естество на миллиарды частичек и сшивая их заново. Подстраивая под нее, делая меня сильнее. Даря миру нового меня, полноценного, обретшего смысл в жизни. Пошатнувшись, я присел возле нее, сгребая в охапку, и понес к машине. Она была настолько пьяна, что даже не сопротивлялась.
Каких усилий мне стоило, чтобы не наброситься на нее в ту же секунду. Она так вкусно пахла. В здравом уме мне помогала держаться вонь от того дешевого пойла, которым она накачалась. Девочка была явно из бедной семьи или вовсе ее не имела. Но совсем скоро я буду знать о ней все. Сейчас важно только то, что я нашел ее.
Дарина несла какую-то чушь про то, что запачкает мой автомобиль, а я мог думать лишь о ее аромате и о том, что она ранена. Хотелось поскорее привезти ее домой. Дать ей проспаться, поговорить, а затем сделать своей. Мне не терпелось оставить на ее тоненькой шейке свою метку. Чтобы все знали, чья она. Хотелось любить ее, делать нас обоих счастливыми. Теперь моя жизнь изменится навсегда. Больше я не свободный похотливый волк.
На вид ей было не больше шестнадцати лет. Возраст не был такой уж проблемой. Так и так, я ее будущий муж. Меня нисколечко не смутит тот факт, если окажется, что она действительно несовершеннолетняя. В мире оборотней пары образовывались и в пятнадцать, а иногда и в четырнадцать лет. Как только самка была готова к деторождению. Волки по природе своей нетерпеливы и созревают гораздо раньше. Наша природа и потребности разительно отличаются от людской. Ждать несколько лет я не намерен. Она станет моей женщиной в ближайшее время.
Когда Дарина сказала, что лишилась работы из-за домогательства, я пришел в бешенство. Какая-то сволочь смела протянуть свои руки к моей Луне. Обязательно узнаю, кто это и накажу. Накажу всех, кто когда — либо пытался ее обидеть. На мою сладкую булочку никто не посмеет даже косо взглянуть. Разорву любого на ошметки.
В какой-то момент, когда конфетка начала потихоньку трезветь, но между нами уже началась магия притяжения. Она запаниковала, желая оказаться подальше от меня. Но я не собирался ее отпускать. Мне вскружило голову то, как она смотрела на меня. Я нравился ей как мужчина. Ее зрачки расширились. Любовалась мной, совершенно не стесняясь или не в состоянии этого контролировать. Зверь внутри ликовал от переполняющих эмоций. Я нравился своей самочке, а она нравилась мне еще больше. Хотелось сожрать ее.
Дарина была очень миниатюрной в сравнении со мной. Прямо-таки Дюймовочка. Маленькая, хрупкая, с идеальной фигуркой и красивым лицом. Я всегда мечтал о такой малышке. Чтобы буквально закрывать ее своей спиной. Так и представлял ее на себе и под собой. Как наслаждаюсь ее телом. Никак не мог поверить, что это случится в самое ближайшее время. Что я нашел ее, свою половинку. Аж зубы свело от ванильности собственных мыслей. Никогда таким не был, но эта куколка все изменила в единый момент.
Когда моя Луна расплакалась, мое сердце болезненно сжалось. Теперь я, наконец, понял, что значит чувствовать страх за родное существо. Никогда раньше меня не заботили женские слезы. Был равнодушен. Но не с моей крошкой, не со своим смыслом жизни. Она испугалась меня, не понимала, что с ней происходит. Ничего, завтра все встанет на свои места.
— Тише, Дарина, маленькая моя. Не плачь, я не хотел тебя напугать. — успокаивал
