***
Лэйд и сам отчего-то почувствовал приступ слабости. Даже короткий танец с дьявольским порождением Левиафана стоил ему многих сил, сил, которых в его теле, оказывается, было отнюдь не бездонное количество. Слишком часто он забывал об этом в последнее время.
- Недурно стреляете, - пробормотал Лэйд. Забыв про носовой платок, он вытер перепачканные соусом пальцы о собственный рукав. И едва не вывернул желудок на том же месте, ощутив исходящий от них густой дух базилика, - Хотел бы я знать, где это вы так выучились? Уж не на бирже ли?
Коу, и прежде выглядевший точно щепка, обтянутая тканью, казался серым, как мертвец. Но со своей дьявольской машинкой справился удивительно ловко. В несколько коротких заученных движений перезарядил ее и спрятал куда-то в потайной карман.
- Да, - сухо сказал он, - Курсы по финансовому учету.
Лэйд мысленно усмехнулся. Начальник отдела безопасности сумел не только сохранить рассудок, но и некоторое чувство юмора, что, без сомнения, говорило о его стальной выдержке, но, кажется, не собирался одарить его ответным комплиментом.
«Лэйд, старина, а вы неплохо управляетесь с соусами. Ваш бросок правой был великолепен!»
«О, ерунда. Вы еще не видели, как я управляюсь с горячими закусками!..»
Зал ничуть не напоминал ристалищную площадку, на которой секунду назад объявили победителя. Если он что и напоминал, подумал Лэйд, так это палубу корабля, набитую матросами, по которой в преддверии абордажа прошлись страшными продольными залпами шрапнельных снарядов из тридцатифунтовых пушек.
Мертвые тела лежали среди обломков мебели и сами походили на истерзанные, искалеченные стулья с неестественно изломанными ножками, сорванной обивкой и выпотрошенными из чрева пружинами. Гальванические лампы светили куда слабее прежнего, напоминая скорее театральные софиты, когда те, наполовину приглушенные, мягко погружают театральную сцену в интермедию[13]. Только представление, разыгравшееся здесь, было далеко от привычных ему водевилей и драм.
Остро пахло раздавленной едой и специями, но теперь эти запахи уже не казались соблазнительными, не искушали, не вызывали и аппетита. Теперь они были сгустившимися ароматами еще недавно пировавшей здесь смерти. Частью того омерзительного букета запахов, что исторгает из себя остывающее человеческое тело.
Раздавленные колбасы, гордость мясников Миддлдэка, тянулись по полу, точно связки размозженных внутренностей. Изысканные паштеты напоминали прилипшие к паркету клочья печени. Хитроумные салаты, не так давно поражавшие едоков своим сложным устройством и фантазией, превратились в перемежаемые винными лужицами горы трудноразличимого месива, в которых остатками царственного величия блестели стеклянные осколки.
Дрянь, подумал Лэйд. Мне не раз приходилось говорить, что ужин, де, скверно кончился, обычно подразумевая неважный десерт или дешевые сигары, которыми угощает хозяин, но этот в самом деле вышел паскудным сверх всякой меры. Худшим из всех на моей памяти.
Прежде демоны Нового Бангора не осмеливались вторгаться так открыто в занимаемое людьми пространство. Их охотничьими угодьями были темные улицы и грязные дыры Скрэпси, их ленными владениями служили стылые задворки Клифа и брошенные холодные руины Олд-Донована. Изредка кое-кто из их братии осмеливался зайти дальше в своих шалостях, рискуя привлечь к себе внимание Канцелярских крыс, но ни разу на его памяти история не приобретала такие последствия.
Явление демона на торжественный ужин.
Лэйду показалось, что запах базилика не слабеет, напротив, делается тошнотворно сильным, таким, что вот-вот начнут слезиться глаза. Ему захотелось настежь распахнуть все окна, чтоб резкий и холодный в любую погоду ветер Майринка выгнал этот запах. Этот – и все прочие, что воцарились здесь.
Тварь могла явиться сюда не за ними, подумал Лэйд, пытаясь сохранить самообладание, несмотря на чавкающие под ногами остатки закусок, смешанные с влажными человеческими внутренностями. Не за Крамби с его биржевыми вассалами, этими самоуверенными щеглами, уверенными в своей способности захватить весь мир. И уж точно не за бедным мистером Кольриджем, несчастным толстяком, весь грех которого заключался в раздутом самомнении.
Нет. Она могла явиться за мной. Ощущая дразнящий запах Бангорского Тигра и потеряв самообладание. Господи. Несчастный, несчастный Крамби. Он думал, что Бангорский Тигр спасет его, отгородит от смутной беды, маячившей на горизонте. Не подозревая о том, что под тигриной маскойв замок веселящегося принца Просперо проникнет кровавая чума, чтобы обставить пиршество по своему вкусу…
Лэйд ощутил, как нутро стискивает твердыми стальными пальцами.
Мог догадаться. Мог вовремя заметить тревожные признаки. Мог предупредить.
Но…
Он едва было не рыкнул вслух, перепугав тех людей, что приходили в себя, пытаясь понять, что за кошмарное представление разыгралось на их глазах.
Не было никаких признаков! Ни единого, черт возьми!
Создание столь сокрушительной силы, проникнув в человеческое жилище, неизбежно оставляет следы. Много, много следов. Оно принадлежит другому миру, миру Левиафана, его природа делает его чужеродным для всего сущего на всех уровнях бытия – или того, что мы привыкли именовать бытием. Его природа оставляет отпечатки на ткани реальности, заставляя ее образовывать странные складки и завихрения.
Легкая изморозь на подоконнике.
Закопченные следы в форме полумесяца.
Горстка сухих муравьев, склеившихся воедино.
Вода, чьи брызги именно сегодня странно преломляют свет.
Запах лимона в полдень.
Медные гвоздики, вбитые в щель.
Молоко, на вкус отдающее золой.
Неестественно быстро остывшие каминные щипцы.
Множество других признаков, которые мнительные люди, замечая, истолковывают в меру своих фантазий, а нормальные люди не замечают вовсе. Множество следов Его присутствия, которые Лэйд научился ощущать всеми органами тела, как тигр ощущает треск травы во многих футах от себя.
Столь опасная тварь, что дерзнула напасть на скопище людей посреди ужина, даже не утруждая себя маскировкой, обязана была оставить множество следов. Но по какой-то причине не оставила.
***
Ты теряешь нюх, тигр. Старость сделала тебя беспечным и немощным. Ты явился не для того, чтобы проверить угрожающие знаки, а чтобы набить свое брюхо, заодно погрев уши в чужих разговорах и обеспечив себя темой для сплетен в Хейвуд-Тресте. Ты не хотел видеть того, что должен был и не замечал того, что бросалось в глаза. Эти люди – раздавленные, разорванные, выпотрошенные – погибли и по твоей вине.
Лэйд зарычал. Иногда ярость беснующегося хищника с полосатой шкурой оказывалась сильнее тех стальных запоров, под которыми он укрывал его, и
