опорой его и только его.
Это на производстве, на заводах и фабриках, где люди выполняют конкретные планы по количеству и качеству, трудно сказать, что, к примеру, такой-то токарь плохо работает, если его показатели лучше других, детали выпускаются им одна к одной без сучка и задоринки, как из автомата. Тут и хочешь, а не придерёшься.
Что же касается партийной работы, то тут любого сотрудника от самого маленького инструктора райкома, до самого большого секретаря ЦеКа легко можно за одно и то же либо представить к награде, либо снять навсегда с должности.
Такую особенность аппаратной работы опытный аппаратчик Ельцин знал прекрасно и пользовался ею весьма умело. Так что на январском разбирательстве в Кремле все неугодные ему работники аппарата горкома были представлены самым что ни на и есть неугоднейшим образом. И потому замена их в дальнейшем была делом техники нескольких дней, а в лучшем для них случае – нескольких недель.
Горбачёв, для которого Гришин и его команда стояли поперёк горла, поддерживал пока во всём своего, как он думал, человека Ельцина, и тот смело рубил с плеча. Так что ни связи, ни деньги, ни что другое не помогало остаться в кресле, если его решил вышибить из-под седока Ельцин. Летели одни головы, появлялись другие.
Отчётно-перевыборная конференция Московской городской партийной организации, как писали газеты, и затем подтвердило в своём постановлении Политбюро ЦК КПСС, прошла на высоком организационном и политическом уровне, в духе требований апрельского, в скобках тысяча девятьсот восемьдесят пятого года, Пленума ЦК КПСС, отличалась деловитостью, обострённым отношением к недостаткам и упущениям в работе. Политбюро обратило внимание вновь избранного городского комитета партии на необходимость решительной перестройки стиля, форм и методов партийной работы, искоренения проявлений благодушия и парадности.
Обострённое отношение к недостаткам предшественников действи-тельно было, а благодушие к ним и не предполагалось. Теперь ещё больше нужно было бить по их недостаткам. Прежде всего, нужно было найти компромат на самого Гришина, ну край как это было необходимо.
Конечно, легко сказать, что работа горкома развалена, кадры подобраны плохо и так далее. Давно испытанный приём. Но вот беда, обязательно закричат его соратники, что Виктор Васильевич ни много ни мало, а сорок пять лет на партийной работе, из коих восемнадцать лет руководит главным горкомом страны. Это о чём-то говорит. Тут трудно будет спорить. А найдись какая-нибудь пусть махонькая махинация с прикарманиванием долларов, квартир, дач или чего другого, так такой шум можно было бы поднять и так возвыситься в глазах москвичей, что авторитет Ельцина сразу бы взлетел, если не выше Горбачёва, то по крайней мере рядом.
Однако то ли слишком хитрым оказался Гришин и потому все улики против него своевременно уничтожались, то ли действительно не замешивал себя, проявляя честность и принципиальность, но найти доказательства получения взяток или совершения неблаговидных сделок при всей тщательности поисков никак не удавалось.
Пришлось ограничиваться безошибочными партийными обвинениями. И не важно как на самом деле работал тот или иной помощник Гришина, хороший он был сотрудник или плохой, честный или взяточник, но все они были убраны из аппарата в первую очередь только потому, что были людьми Гришина. Ельцину нужна была своя команда. Пользуясь словами классика литературы "торг тут был неуместен". И, если людей предшественника новый босс называл подхалимами и угодниками, за что вроде бы и изгонял их со своего пути, то тех кто теперь угодничал перед ним и ему подхалимничал, он называл друзьями и пока ещё товарищами.
Разумеется, всем коммунистам да и беспартийным известно было, что согласно устава партии руководящие лица избираются демократически путём тайного голосования. Но Ельцину, как никому другому, известно было и то, что этот принцип существовал лишь на бумаге, фактически же ключевые фигуры назначаются и лишь формально проводятся через голосование. Потому члены бюро горкома, секретари райкомов партии быстренько менялись по мановению всевластной руки Ельцина, которому пока не выгодно было говорить о демократии и свободных настоящих выборах на альтернативной основе. Всё это появится позже, а пока к чёрту старого председателя Моссовета, к чёрту опытных секретарей горкома, к дьяволу прежнего начальника управления КГБ – везде нужны свои люди.
И в первую очередь, да-да в первейшую – поставить своих людей во главе печатных изданий. Очень нужно, чтобы вся печать писала как можно больше плохого о прошлом и особенно настоящем. Чем хуже будет выглядеть в глазах читателей настоящее, тем лучше будет казаться перспектива будущих изменений и появление новых людей.
Поставил, например, главным редактором газеты "Московская Правда" Полторанина, и вот появляется прекрасная статья на злобу дня "Кареты у подъезда", где смело рассказывается о персональных машинах больших московских начальников. Какой же огромный шум она вызвала. Не только московские обыватели, а во всей стране с возмущением читали о том, как тому или иному функционеру подают к подъезду машину по первому его звонку. "Ах, какие они гады – эти партократчики, – выходил из себя обыватель. – Подумать только, мы тут в автобусах, трамваях да электричках давимся, а они наши народные деньги на персональные автомобили с личными водителями тратят".
Было бы смешно говорить, что до появления этой статьи никто ничего не знал о персональном транспорте начальства. Лет за тридцать до этого, когда старенькие ЗИМы ещё не были заменены на мощные новые ЗИЛы, а послевоенная советская бюрократия только-только набирала силы, уже тогда пелись частушки о начальнике конторы Главсметана, купившем на деньги конторы себе дом из восьми комнат, мебель и ЗИМ, на котором возил жену по магазинам, за что был в конце-концов снят с работы и лишён всего после появления в печати фельетона. Известно было обывателю и то, что в развитых капиталистических странах, до уровня которых все стремятся дойти, наличие личного автомобиля является просто жизненной необходимостью. Но сопоставить эти факты и сделать вывод о том, что не за персональные машины у руководства следует его ругать, а за отсутствие личных у всех остальных людей. Но последнее было вполне понятно: промышленность страны ещё не в состоянии выпускать столько легковых машин, чтобы обеспечить каждого дешёвым личным транспортом. Потому ведь и пошли по пути развития общественного транспорта, что это было дешевле и выгоднее в конкретный период времени.
И Ельцин и Полторанин прекрасно понимали азбучные истины советской экономики и не раз сами объясняли своим подчинённым суть этого вопроса, но то было раньше, когда не шла борьба по-крупному. Теперь же курс резко изменился. Если раньше вся пресса старалась убедить людей в том, что Москва не сразу
