— Она поступила в отделение неотложной помощи уже мертвая. По словам парня, что работает на «скорой» и попытался сделать ей искусственное дыхание еще в башне, признаков жизни у нее не было уже тогда. Она выпила, и ее вырвало. Вероятнее всего, она задохнулась, в легкие попали рвотные массы.
— Не могу сказать. По прибытии сюда она, повторяю, была уже мертва. Мне пришлось заниматься другим пациентом, спасать того, кого еще можно спасти. Ужасно, но это так! Извините, я сейчас должен поговорить с родителями Биргитты Гульберг. Если вам тоже понадобится с ними побеседовать, можете воспользоваться этим кабинетом.
— Спасибо. Тяжелое у вас сегодня дежурство!
— Я сегодня тут с восьми утра, а домой уйду завтра в восемь. Сутки на работе — это иной раз тяжеловато. Пациент, который явится завтра в полвосьмого, хочет, чтобы я был с ним так же предупредителен, как в начале смены. Не важно, засунул он себе чеснок в ухо или рубанул по ноге. Если сегодня ночью еще что-нибудь случится, я сделаю себе харакири!
Глава 40
Улоф неохотно поднялся и уступил Марии место около постели Моны. Та лежала в позе эмбриона, маленькая и бледная, выпростав руку на желтое одеяло. У нее стояла капельница. Казалось, Мона спит. Мария села. Улоф отошел к окну. Она видела его лицо, отраженное в темном стекле. Глаза у него блестели. Он зажмурился и прижал ладони к стеклу, по-прежнему одетый в обрывки маскарадного костюма. Сквозь рваные штаны просвечивали красные плавки. Волосы спутались, грязное лицо — в полосах от слез.
— Неужели нельзя подождать с допросом? — раздраженно спросил он, когда Мария осторожно коснулась руки Моны и назвала по имени.
— Понимаю твои чувства, но время не терпит. Речь идет об убийстве, и оно может повториться. Не мог бы ты подождать в коридоре? Я выйду через полчаса.
— Я буду в столовой, — прошипел он в ответ и вышел, хлопнув дверью.
Мария взяла Мону за руку. Та была горячая и влажная.
— Мона, вы слышите меня? Мона!
— Да. — Она пошевелилась, но глаза не открыла.
— Я Мария Верн, из полиции.
Веки Моны задрожали.
— Вас укусила змея?
— Это Вильхельм…
— Вильхельм?
— Я взяла камень с кургана. Тут он укусил меня за икру. Это не я вела машину. Он крутанул руль, и машина полетела с набережной в воду. Мои дети. Мать ради сына пойдет на все! На все! Он не должен утонуть! Я упустила ситуацию. Я дала ему винтовку. А куда мне было девать оружие? Я побежала через торфяник.
— Боюсь, я не совсем понимаю.
— У нее бред от жара, — сказала медсестра, которая неслышно подошла сзади проверить капельницу. — У нее температура за сорок!
— Мона, вы знаете, что случилось с Биргиттой? — не отступалась Мария.
— Он был вынужден ее убить.
— Кто? — спросила Мария затаив дыхание.
— Змей, — прошептала Мона.
— Ей надо отдохнуть, — шепнула сестра. — Завтра ей наверняка будет лучше. Вас в столовой ждет Улоф. Он злится, что вы никак не оставите Мону в покое, у нее и муж только что умер, и произошло все остальное. Нельзя же так, в конце концов.
— Я понимаю. Но ситуация настолько серьезная, что я потребую для Моны Якобсон круглосуточную охрану. Ради ее же безопасности. Она — возможная свидетельница убийства. Мы не знаем, что убийца намерен делать дальше. Очень важно допросить ее, как только она придет в себя.
— А ты, Улоф, что ты сам думаешь обо всем этом? У тебя ведь, наверно, есть какие-нибудь версии, кто это мог сделать? И твой отец, и твоя бывшая невеста мертвы. Поделись соображениями! — попросила Мария, когда Улоф рассказал ей о прошедшем вечере.
— Это сделал я. Черт меня дери! Я заставил ее выпить больше, чем она могла выдержать. Я просто озверел, что она хочет потратить свою жизнь на эту музейную крысу! Я хотел, чтобы ее вырвало! Это я один виноват! Но я не хотел, чтобы она потеряла сознание и захлебнулась собственной рвотой!
— Мы пока не знаем, отчего она умерла, — сказала Мария и взглянула Улофу в глаза.
— Отчего же еще? Она была молодая и здоровая.
— Как долго она находилась одна, пока вы ходили за Арне?
— Не знаю, примерно полчаса — минут сорок пять. Нет, подольше, наверное. Арне пошел в туалет и пробыл там по меньшей мере минут двадцать.
— Кто-нибудь из ваших в это время был у башни?
— Нет, мы все были в беседке в Ботаническом саду.
— А есть у вас какие-нибудь версии насчет того, что произошло с вашим отцом?
— Естественно, есть. Думаю, все дело в праве аренды участка. Он давно не ладил с местными мужиками. Видно, разгорелась драка. Это — непреднамеренное убийство. Виновный испугался и спрятал тело под камнями кургана в Валлеквиуре.
— Что понадобилось Моне у Башни Девы?
— Не знаю. Видимо, она шла за нами аж с Центральной площади, иначе она бы не догадалась, куда мы пойдем. Может, волновалась, как бы чего не вышло между мной и Арне. Откуда мне знать?
— Кто-нибудь видел ее около Биргиттиного дома?
— Нет, никто не видел. Хотя мы бы вряд ли ее заметили.
— Мона знала, что у вас намечаются костюмированные проводы невесты?
— Да, я говорил ей об этом по телефону при последнем разговоре.
— Когда это было?
— Вчера. После смерти отца я звоню ей каждый день.
Глава 41
Посеревший, небритый, Трюгвесон тяжко опустился за стол. Мешки под глазами свидетельствовали о бессонной ночи. Он смотрел прямо перед собой, ничего не говоря и вертя по столу чайную ложку. Молчание прервала Мария Верн:
— Я считаю, что Мона Якобсон нуждается в круглосуточной охране. Пока у нее в инфекционном отделении сидит Эк и ждет твоего решения. Ее перевели туда утром из отделения неотложной помощи.
Трюгвесон недовольно скривился и отпустил ложку. Та отскочила и упала на пол.
— У нас нет для этого ресурсов. Уже сейчас многие работают сверхурочно. Ведь там кругом медицинский персонал, разве этого не достаточно? Рядом с койкой у нее кнопка вызова. И вообще — одну ее оставляют редко и ненадолго. Чем, кстати, закончился твой ночной допрос? Это она сама считает, что ее жизнь в опасности? — спросил Трюгвесон и внимательно посмотрел на Марию из-под полузакрытых век.
— Нет, Мона об этом не просила. Пожалуй, она сейчас не в том состоянии, чтобы думать о подобных вещах. Говорила она бессвязно, бредила от жара. Врач сказал, что у нее заражение крови — ее укусила змея, и место укуса инфицировалось. Она сказала, будто ее укусила змея у каменного кургана в лесу. Проклятье тому, кто возьмет камень с кургана! На месте, где мы нашли тело Вильхельма Якобсона, лежала змея с раздробленной головой. Возможно, Мона была там и спрятала тело под камнями. Но не одна: одной ей было его не дотащить. И у Башни Девы она тоже была, когда Биргитту увозила «скорая». Как будто знала или догадывалась, что произойдет. Думаю, она знает, кто убийца, но он не позволит ей рассказать о нем нам. Поэтому ей необходима охрана.
