хватит.
— Пожа-а-ар! — продолжала верещать Демура.
Глаза щипало, словно в них кислотой плеснули. Эта мелкая дрянь, по ходу, прожгла мне роговицу. Келья плыла перед глазами, и Демура казалась в ней сплошным светлым пятном.
Оставшись с единственным клинком в руке, двинулся в ее сторону, схватил девку за горло, но вот глаза беглянки вспыхнули, и мне пришлось крепко зажмуриться, чтобы не ослепнуть совсем. Мощность этого света была настолько сильной, что тот проникал даже сквозь плотно сжатые веки. Да, при должном уровне мастерства даже свет способен убивать.
Зашипев от боли, отвернулся, и она воспользовалась секундной заминкой, чтобы вцепиться зубами в руку, схватившую ее за шею.
— В-в-вот падаль… — процедил сквозь зубы, но хватку не ослабил. Терпел, занося клинок.
В дверь уже барабанили. Беспокойные голоса раздавались за ней. Крики, женские стенания. Яркий свет, струящийся из верхней кельи собора Святой Троицы, наверняка, можно было разглядеть на расстоянии нескольких километров.
Один удар. Один единственный точный удар отделял меня от возвращения души Демуры в клинки, а я… медлил. Даже будучи слеп, осознавал, что подо мной от удушья извивается не тело закованной в латы присяжной, а маленькой девочки. Во имя всех праотцов, какой же удачный она выбрала для себя сосуд, что даже меня вводит им в замешательство!
Умом я понимал, что сосуд — это всего лишь сосуд. В отличие от того, жизнь которого поддерживала Миса, этот — исчерпан до самых краев. Никакой маленькой златовласой девочки больше и в помине не существует. Лишь Демура, изгнавшая из тела душу хозяйки и завладевшая им от пальцев ног до макушки.
Но в то же время, сцена ее убийства со стороны должна была выглядеть в крайней степени жестокой. А какой вид предстанет святошам, когда те сумеют распахнуть дверь в келью и увидят лишь растерзанный труп шестилетней девчушки?..
— Что, не можешь решиться, Даггер? — расцепила она челюсти и теперь насмешливо подначивала. — Не очерствел еще до такой степени, чтобы лишать жизни ребенка?
— Ты не ребенок. А кроме тебя в этом сосуде нет никого.
— Так чего же тогда ты медлишь⁈ — взвизгнула Демура. Обе ее руки обхватили мою и вжали в горло еще сильнее.
Вытащить душу из белки, как оказалось, намного проще, чем из маленькой девочки.
— Слабак! — вспыхнули ее глаза еще ярче прежнего, прожигая не только мою роговицу, но и кожу. В воздухе запахло паленой плотью и волосами.
Я отшатнулся, и она воспользовалась этим, чтобы вскочить. Но вот тень промелькнула за ее спиной. Глухой стук, и светлое пятно подалось вперед, приземляясь аккурат на клинок. Замерло. Запах свежей крови ударил в ноздри. И я тоже замер, щурясь и не понимая, что вообще происходит, пока не раздался бодрый голос Саймона:
— Ну, дело сделано, благородный господин. А теперь валим, валим отсюда к чертовой матери!
Глава 24
Вагон потряхивало, за оконцем мелькал степной пейзаж, и совсем скоро мы прибудем в последний город Российской Империи на нашем маршруте — Новороссийск.
Тело восстановилось удивительно быстро. Ожоги рассосались за несколько дней, склеры обожженных глаз вновь побелели, растрескавшиеся губы затянулись свежей кожей. Будто бы противостояние с сильнейшим магом света мне только приснилось. Но осадок остался.
— Как вы себя чувствуете? — уже в который раз после событий, произошедших в самой высокой келье собора Святой Троицы, поинтересовался Саймон.
— Паршиво, — коротко отозвался я, втыкая в телефон и перечитывая один и тот же абзац в статье уже в десятый раз. — Но сойдет, — добавил как бы между прочим.
У каждого человека есть слабости. Я понимал это. Дорогой сердцу человек, например. Деньги, власть, сокровенная тайна… Их множество, этих слабостей, которые заставляют нас позабыть о принципах. Двигаться на автопилоте. В какой-то момент вычленять из сумбура окружающих звуков лишь бешеный стук собственного сердца.
Однако у меня, человека, который поставил службу справедливости на первое место, слабостей быть не должно. Терзать себя сомнениями, всё ли я сделал так, как должно, или же знатно напортачил? Не могу я позволить себе думать о таком в момент, когда клинок занесен. Ведь если он уже занесен, то, без всяких сомнений, поразит верную цель.
— Зато представь, как же обломались эти святоши! Считай, жилу золотую потеряли.
— Это лишь капля в море, — решил я всё же отвлечься от пресловутого абзаца и воззрился на приятеля с лицом, не выражающим ровным счетом ничего. — Все люди по природе своей эгоисты. Стремятся к разрушению, а не к созиданию. Разрушению себя и других. Мир наш развивается лишь благодаря тому малому проценту созидающих, что отринули собственную природу во имя прогресса. Вот и вся истина.
— И к кому же причисляете себя вы? — задал парень резонный вопрос. — К разрушающим или созидающим?
— Разумеется, к первым. Как и многие другие. Но если направлять энергию разрушения в нужное русло, она не причинит особого вреда тем, кто предпочитает созидать.
— А я вот считаю, что эгоист никогда не назовет себя эгоистом.
— Ты волен считать, как пожелаешь, Саймон. Я слышал, что свободные люди так делают.
На этом дискуссия наша была окончена. Еще некоторое время надувшийся отчего-то беглый маг размышлял о своем, периодически хмыкая. Зато хотя бы вопросов больше не задавал. И это я мог назвать прогрессом.
Через несколько часов на весьма долгое время мне придется расстаться с укачивающими звуками поезда и пересесть на лайнер. Но, по правде говоря, пусть мне по душе были морские прогулки, к железной дороге я уже привык.
Даже достигнув конечной станции и покинув вагон, неторопливо шагал по перрону, наслаждаясь видом суетливых пассажиров и грохотом грузовых поездов вдалеке.
Билеты на лайнер я уже заказал, и когда мы подъехали к пристани, до отправления оставалось около двух часов. С запасом брал, на случай встречи с одной из беглых душ.
К сожалению или к счастью, ни по пути на пристань, ни во время завтрака в кафе на набережной, ничью ауру я не почувствовал. Почему к счастью? Настроение было максимально расслабленное, какое-то одухотворенное, что ли. Виной ли тому хорошая погода или же отходняк после поимки Демуры — не знаю, но факт оставался фактом. Хотя бы один день хотелось провести вне бесконечной борьбы с другими и самим собой.
И, разумеется, планам моим сбыться не удалось…
Полчаса до отправления. Теплые солнечные лучи щекочут кожу, морской бриз ерошит волосы.
