Книга Суворов - Олег Николаевич Михайлов

Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 163

Солдаты сняли треуголки, обнажив белые напудренные волосы с косицами. Массо мигом закатал рукава и, нагнув к самому тазу, с удивительным проворством намылил голову первому солдату. Через десять минут все было закончено. Светловолосые, раскрасневшиеся, неузнаваемые, русские парни смущенно переминались перед Потемкиным. Князь обернулся к Попову:

—      А теперь неси сюда образцы одежды, какие я приказал подготовить...

Короткая куртка из зеленого сукна с красным отложным воротником, лацканами и обшлагами, «шировары» из красного сукна, обшитые желтою выкладкою, каска с черной поярковой тульей, широким козырем и желтым шерстяным плюмажем и белая епанча довершили новую экипировку. На лето полагался китель из фламского полотна и такие же штаны.

Суворов, чуть прихрамывая, обошел солдат, даже потрогал полотно кителя.

—      Нравится, Александр Васильевич? — прищурился Потемкин.

—      Помилуй Бог, хорошо! Теперь бы так-то вот переодеть и всю армию...

—      Будем просить всемилостивейшую монархиню. — Потемкин перекрестился, крепко ставя щепоть, и круто повернулся на своих кривых мускулистых ногах.

—      А теперь поспешаем на обед.

В передней Потемкина окружил, задвигался, зажужжал хор льстецов. Зная щедрость светлейшего, каждый норовил улучить счастливое мгновение для просьбы. Мужья хорошеньких женщин подталкивали их к князю, точно решающий довод, и те склонялись низко, открывая в вырезах платья груди, желая запомниться и приглянуться ему. Суворов, слегка подпрыгивая, следовал за князем и, сторонясь окружающих, словно страшась запачкаться, бормотал себе под нос:

—      Грех, грех... Седьмую заповедь нарушают...

Стол был невиданно обилен. Волжский осетр, средиземноморские устрицы, маслины из Прованса, сыр из Голландии, плоды и овощи — разных сортов сливы, яблоки, груши... Скромный генерал-поручик даже не знал имени многим яствам. В тяжелых зеленых штофах, пузатых бутылях, серебряных кувшинах были французские, анисные, фенхельные, полынные, ирные, померанцевые водки; мальвазиры, пивы и меды, среди коих и знаменитые своей отменной крепостью польские липецы; виноградные, ягодные, травные, изюмные, мозельские, лимонные вина. Размещались согласно чинам только в центре. Потемкин велел сесть генералу в рогатом перуке, с оливковым лицом, на котором резко выделялись белки глаз.

—      Ты здесь хозяин, Иван Абрамович, а я гость...

Суворов хорошо знал Ивана Абрамовича Ганнибала, отличившегося в 1770 году при Наварине. Отец его, генерал-аншеф Абрам Петрович Ганнибал, был близким приятелем покойного Василия Ивановича Суворова, а два брата — Исаак и Яков — храбро воевали под началом Суворова-младшего в Польше.

Сам светлейший ушел за боковые столы, сев меж двух молоденьких женщин с одинаковыми кукольными лицами. За его огромной спиной уже вертелся Массо, с мушкою на щеке и томными глазами, и еще один, в шелковой рубахе, которого Потемкин называл Сенька-бандурист.

Генерал-поручик ерзал на Стуле, чувствуя себя в западне. Сосед справа, пухлолицый, с мокрым ртом, наливая Суворову анисовой водки, доверительно задышал ему в щеку:

—      Эвон князь-от до племянниц собственных добрался...

Суворов отодвинулся от него, зато сидевший по другую сторону пухлолицего простодушно ахнул:

—      Как? За двоимя племянницами сразу?

—      У него еще третья такая же в Питербурхе есть! — радуясь своей осведомленности, громко прошептал пухлолицый.

Суворов в негодовании отвернулся.

Тучный старик, утирая париком лысину, объяснял:

—      ...Возьми на шестиведерную бочку белого инбирю двенадцать золотников, долгаго перцу, мушкату, мастики, корня иру, скроши все мелко, положь в мешочек и налей хорошею французскою водкою, так чтобы мешочек покрыло...

Генерал-поручик совсем затосковал. Принесли меж тем зажаренных целиком кабанов, розовые ломти медвежатины, зайцев, нашпигованных свиным салом. Потемкин неумеренно ел, а еще больше пил, долго не хмелея, только распахнул на волосатой груди халат. Когда Суворов, подумав, положил себе немного осетрины, Потемкин через стол зычно спросил его:

—      Александр Васильевич, ты чего мяса не ешь?

—      Чревобесие в Петровский пост, — твердо ответил Суворов, — мясоед не наступил!

Шум за столами сразу утих. Потемкин, нахмурившись, рассматривал кабанье гузно на своей тарелке. Потом, через силу улыбнувшись, он сказал:

—      Видно, ваше превосходительство, хотите вы в рай верхом на осетре въехать.

Взрыв восторга ответствовал сиятельной шутке. Хохотал пухлолицый сосед Суворова, заливался тенорком Массо, утирал париком слезы- смешинки тучный старик.

Колкий ответ повис на языке, но Суворов вовремя удержал себя. Да, тут тебе не ратное поле, ешь да помалкивай.

Довольный собою, Потемкин хохотал вместе со всеми, но потом снова нахмурился. Отодвинув блюдо с жарким, он проревел своим страшным басом:

—      Подать моего любимого!

Тотчас принесли черного хлеба и чеснока. Больше Потемкин не притрагивался к мясному и скоро удалился совсем, окруженный дамами. Разговор за столами возобновился. Массо, показывая влажными наглыми глазами на Суворова, что-то шептал Сеньке-бандуристу. Тот согласно кивнул головою и подошел к генерал-поручику:

—      Так правда, ваше превосходительство, что вы хотите на осетре в рай въехать?

Суворов медленно поднялся со стула.

—      Знайте, — сказал он с брезгливой холодностью, — что Суворов иногда делает вопросы, но никогда не отвечает.

Он тут же покинул залу. Митюша давно уже ожидал своего генерал- поручика во дворе. Когда они шли по темным улицам на ночлег в форштадт, их нагнала вереница карет и возков. Верховые факелами освещали путь. Из карет высовывались хорошенькие завитые головки, слышались нежный смех, французская речь. Потемкин ехал с гостями в свой любимый вокал на окраине Херсона. Там до утра гремела музыка, вспыхивали фейерверки, горели вензеля государыни императрицы и наследника цесаревича.

Суворов встал, как обычно, в пятом часу, когда придворные видели свой первый сон. Митюша окатил генерал-поручика ведром ледяной воды, и после тощего завтрака тот сел за турецкий словарь. Однако уже в девять адъютант передал ему приглашение явиться к Потемкину.

Суворов подивился перемене, происшедшей с князем. Теперь перед ним снова был совершенно другой человек — собранный, деловой, энергичный.

—      Ее императорское величество соизволила заключить военный трактат с австрийцами. Так что, ежели султан вероломство какое проявит, быть ему с двух сторон биту. Крым положением своим разрывает наши границы. Нужна ли осторожность с турком по Бугу или со стороны кубанской — во всех случаях Крым на руках. Тут ясно видно, для чего хан нынешний туркам неприятен — не допустит он их через Крым входить к нам, так сказать, в сердце. Положи теперь, что Крым наш, что нет уж сей бородавки на носу, — вот вдруг положение границ прекрасное: по Бугу турки граничат с нами непосредственно, потому и дело должны иметь с нами сами, а не под именем других. Всяк их шаг тут виден. Со стороны кубанской сверх частых крепостей, снабженных войсками, многочисленное войско Донское всегда тут готово. Доверенность жителей в Новороссийской губернии будет тогда не сумнительна, мореплавание по Черному морю свободное. Всемилостивейшая государыня наша презирает зависть, которая препятствовать ей не в силах!

Потемкин подошел к

Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 163