- Держи. Она легкая. Тут игрушки.
Коробка оказалась и в самом деле легкой. Следующая – вообще невесомой, в ней были мишура и гирлянды. А вот с самой елкой возникли проблемы. Коробка была вытянутой, длинной и явно гораздо более тяжелой, чем те, что с игрушками и мишурой. Даня крутил ее и так, и эдак, и сердито сопел.
- Слезай, я достану, - мне надоело смотреть на его мучения.
Данил обернулся и посмотрел на меня из-под потолка. С этого ракурса лицо его было совершенно неузнаваемым. Он стал медленно спускаться.
- А у тебя голова не закружится наверху?
Я собралась помотать головой, но вовремя вспомнила про стреляющую боль в висках.
- Нет.
- Точно?
- Точно.
- Если ты начнешь падать, я не смогу тебя поймать, - вздохнул он.
- Я не упаду! – я в два шага обошла Даню и стала подниматься на стремянку. Очень хотелось вернуться из ощущения абсурда нереальности происходящего в настоящий мир. Вот сейчас елку с полки сниму…
Все время, пока я, пыхтя, стаскивала коробку с елкой с полки, Даня держал меня за ногу под коленом. И это ни черта не способствовало изгнанию чувства абсурда. И моему равновесию тоже не способствовало!
* * *
Мы поставили елку, периодически переругиваясь: «Давай помогу» - «Я сам!». Она была, конечно, искусственной, но очень симпатичной. А потом мы стали ее наряжать. И, знаете, абсурд куда-то делся. А реальный мир вернулся. Мы развешивали на ветки шары и звезды, спорили, куда лучше разместить шикарного белого медведя в красно-зеленом шарфе - из настоящего стекла! Потом стали вспоминать игрушки из своего детства, разные забавные эпизоды, связанные с наряжанием елки и Новым годом вообще. Чемпионом оказался Данил, который в новогоднюю ночь на ледяной горке расшиб себе губу так, что ездили в травмпункт зашивать. Хотя это вполне в моем духе выходка.
- До сих пор почему-то помню куртку отца, всю заляпанную кровью, - задумчиво произнес Данил, доставая из коробки с игрушками последнее – яркую золотую звезду. – Ну, кто будет вешать звезду?
- Конечно, тот, у кого работают две руки!
Я сначала ляпнула, потом смутилась. Давай, вспомни, Лиля, из-за кого у человека напротив тебя сломана рука. И разбита машина. А человек напротив наморщил нос, показал мне язык и протянул звезду.
- Вперед.
Звезду я пристроила криво - как мне тут же сообщили. Я поправляла ее три раза, прежде чем придирчивый Данил Олегович наконец признал, что все идеально. А потом мы стояли и молча любовались на дело рук своих. Все трех.
А потом я поняла, что таки хочу спать. Даже не так. ХОЧУ СПАТЬ. Это ужасно - все время хотеть спать. Но я ничего не могла с собой поделать.
Я обернулась к Дане, но ничего не успела сказать – он меня опередил.
- Ты хочешь спать, - Данил не спрашивал, он утверждал. Что мне оставалось? Я кивнула. – Пойдем.
И взял меня за руку.
Он взял меня за руку. И время отмоталось вспять, и я опять вспомнила, как он взял меня за руку тогда – когда Данил еще ничего не знал, а я не натворила еще все глупости. Но ноги у меня все так же попытались отняться. Я шал за ним и мечтала, чтобы его квартира никогда не кончалась.
Но она кончилась. Спальней. Бело-серой, минималистичной, с большой кроватью под серым покрывалом и жемчужно-серыми подушками. Я замерла возле нее. Я вдруг поняла, что потная, грязная и… и мне не место в этой чистой постели.
- Если хочешь… раздеться… в смысле, переодеться… - кашлянул Даня, – я могу дать тебе свою футболку.
Я ничего не ответила. Я хотела спать. Я хотела, чтобы он опять взял меня за руку. Я… я… я…
За моей спиной прошуршали двери стенного шкафа, на кровать легла ослепительно белая футболка.
- Вот. Отдыхай.
Прямо как Доценко-старший. Теперь за моей спиной тихо закрылась дверь.
Я продолжала стоять, глядя на белую футболку на сером покрывале. Я все еще стояла так, когда раздался негромкий стук в дверь.
- Можно?
Даня, ты стучишь в свою собственную спальню. Куда мы катимся, а?
- Лиля, ты в порядке? - раздалось снова, уже громче.
- Да. Заходи.
На тумбочку Данил поставил стакан с водой и серебристый блистер.
- Твое лекарство. Выпей.
Я отрешенно кивнула. Исчезли и абсурд, и реальность. Точнее, они просто перемешались между собой.
- Тебе помочь? – раздалось за моей спиной.
- Я сама.
И снова щелкнул замок двери.
Я дисциплинированно выпила таблетку, а потом начала медленно снимать с себя одежду. Сил все складывать аккуратно не было. Я натянула белую чистую футболку, пахнущую свежестью белья, отогнула угол покрывала и легла.
Я лежала и смотрела на матовый светильник. Через несколько секунд он погас. В темноте мне захотелось плакать. В который раз. А потом я вспомнила, что мечтала отоспаться тридцать первого декабря.
Бойтесь мечтать. Мечты сбываются. Но не так и тогда, как вы это себе намечтали. На этой мысли я провалилась в сон.
* * *
Проснулась я в абсолютной темноте. И, конечно, долго соображала, где я. Вспомнила и не смогла сдержать вздоха. Господи, что же я натворила… Я переплюнула все, что сделала до.
Я осторожно села на кровати и констатировала, что голова почти не болит. И что в квартире тихо. От моего движения стал медленно разгораться свет, демонстрируя мою брошенную на пол одежду. И тут напакостила, Плик. Я подняла одежду и стала одеваться. Чувство, что мне не место в этой квартире и в жизни Дани, росло и ширилась во мне. От меня ему одни неприятности. Так нельзя. Мне надо уйти. Сейчас же.
И я нажала на ручку двери. Коридор, поворот и…
… и темнота. Не страшная, а уютная, подсвеченная огоньками. Я не сразу поняла, что это светится гирлянда на елке и свечки, расставленные по периметру комнаты. Я оказалась в гостиной, где стояла наряженная елка, а на большом диване сидел Данил, уткнувшийся в телефон. На мое появление он поднял голову.
- Как самочувствие?
Я не отвечала. Я смотрела на стеклянный столик перед диваном. Даже в полумраке было видно, что он весь уставлен едой.
- Алиса, свет, - Данил встал с дивана. И одновременно зажегся свет, рассеяв магию уютной темноты с огоньками. Зато стало видно, что столик действительно уставлен едой ВЕСЬ. Данил проследил направление моего взгляда. – Очень неудобно накрывать на стол одной рукой. Особенно делать тарталетки с икрой. Очень медленно получается. Я боялся не успеть. Но вроде успел. До Нового года сорок минут.
- Что?! – я заозиралась в поисках часов, нашла их на стене. И в самом деле. Двадцать минут двенадцатого! - Почему ты меня не разбудил?! – простонала я.
