его следователя. Что он там признал и о чем сожалел – молчит биограф. Про то, как гордо декламировал Кузнецов горьковскую "Песнь о Соколе", пишет, а что он там на допросах признал – нет. Неинтересно это биографу. Или...? Или же есть тут какая-то тайна, требующая раскрытия. Но об этом опять же чуть позже.
В подвалах внутренней тюрьмы Свердловского управления НКВД Кузнецов провел несколько месяцев. По счастью, нашлись люди, сумевшие, быть может рискуя собственным положением, добиться его освобождения ( кто? Кто эти люди? Почему такие важнейшие сведения нам не сообщают? – прим. автора ). Много позже Кузнецов случайно встретил в Свердловске друга юности Федю Белоусова, которого не видел с тех пор, как покинул Талицу . Николай рассказал ему, что в заключении прошел через жуткие испытания, у него даже выпали волосы на голове.
И вновь – совершенно нехарактерная для агента спецслужб болтливость. С Талицы – то есть, лет 10, он не видел своего знакомца (ну, пусть будет друг юности) и тут же рассказывает ему про ужасы сталинских застенков? Да полно вам, господин Гладков! Он тут точно на 58, часть 10 наговорил, тут ничего выдумывать не надо, вот она! Неужели опытный биограф не знает, что спасшиеся от лагеря счастливчики давали подписку о неразглашении? Многие женам-то не рассказывали, через что прошли, а тут – с дружком столько лет не виделись, и тут же ему все выложил про ужасы сталинских застенков. Удивительная беспечность спецагента! Да и шевелюра у Кузнецова чудесным образом отросла еще лучше прежней.
И на дальнейшей карьере в органах никак не отразилась эта отсидка, пытаются нас уверить. Он е ще и по специальности устроился практически сразу. Ну не везунчик? Приехал к ст арому знакомцу наркому НКВД Журавлеву в Кудымкар: “Замолви за меня словечко!” - и тот, конечно же, замолвил. Без опасения, что ему, наркому, за это влетит по полной. И более высоким птицам перья ощипывали, когда за сидельцев заступались.
По старой учительской привычке я по несколько раз повторяю одно и то же – так лучше запоминается. Даже цитаты привожу дважды, чтобы читатель вдумался и попытался поверить в то, что сын кулака и белогвардейца, исключенный и восстановленный в комсомоле, и снова исключенный теперь уже насовсем, дважды судимый спецагент, завербованный еще при Ягоде (а их вычищали яростно и безжалостно), сидевший при Ежове, вдруг становится работником Центрального аппарата НКВД, хоть и внештатным, без звания. Поверили? Вот и мне трудно.
К стати, откуда у нас все эти сведения? Откуда мы так подробно, шаг за шагом изучаем биографию Н.И. Кузнецова, если дело его засекречено? Причем, засекречено до сих пор, так что завесу приоткрыли только для одного человека:
Недавно ФСБ России рассекретила часть документов о деятельности Кузнецова. Но весьма своеобразно. Они переданы автору многих книг о разведчике Теодору Гладкову, бывшему сотруднику КГБ. Он же и автор многочисленных легенд о Кузнецове. Так что ясности в этом деле ждать еще очень долго.
(Ю. Райхель, указанное сочинение).
Е динственный информатор о жизни и деятельности "Легенды" – это бывший работник органов и писатель Т. Гладков, который и создал миф о гениальном разведчике всех времен и народов, простом уральском парне Николае Ивановиче Кузнецове.
И по сей день практически все фильмы, все книги, все материалы по жизни и деятельности “ Колониста ” опираются на неки е тайные архивы, да устный рассказ двух чекистов третьему.
Ну и, наконец, скажу вам то, что мне кажется в данном случае единственно возможным.
Думается, Николай Иванович Кузнецов (не Никанор!) сгинул в подвалах Свердловского НКВД в том ужасном 1938 году. От него осталось только дело, имя, агентурные донесения… да вот, вроде, и все. А кто же появился? Появился другой агент НКВД, настоящий этнический немец Рудольф Шмидт, которому по наследству в качестве легенды и достались документы незадачливого маршрутного агента Кузнецова.
Понимаете? Все наоборот! Не Кузнецову выдали документы Шмидта, а Шмидту выдали документы Кузнецова. Звучит дико? Подождите, вы еще не слышали самой безумной версии! Но услышите, обещаю!
Да, на мой взгляд, Н.И. Кузнецов действительно неплохо знал немецкий и действительно "работал" с немецкими специалистами на Уралмаше. Только мы уже отмечали свое знание языка ему никак нельзя было демонстрировать. И уж тем более ему не было дела до изучения тонкостей диалектов и сравнительной лингвистики. А вот то, что он мог ночи напролет штудировать учебники и словари – вполне может быть правдой, надо же было понимать, что
