одну и ту же реку… Как только я вошла, прокурор, не теряя времени на преамбулы, спросил, не нужно ли мне по моей серии съездить куда-нибудь в командировку. Я опешила, даже не мечтая о таком счастье, и молча кивнула.
— Отлично, — сказал прокурор, — пишите рапорт, я подпишу.
В полном обалдении я вышла в приемную, и Зоя показала мне свежую газетку с интервью заместителя городского прокурора, который упоминал нашу серию и заверял общественность, что в ближайшее время эти возмутительные преступления будут раскрыты, поскольку расследование ведется под личным контролем крепкого профессионала, тут называлась фамилия районного прокурора. Значит, отправить дела в архив без установления личности виновного не прокатит, и надо будет докладывать о достижениях. Ура! Слава свободной прессе! Иногда, в порядке исключения, и от журналистов бывает некоторая польза. Оценила я также и тонкую политическую игру прокурора: просто так докладывать о том, что сдвигов в расследовании пока особых нет, смешно, зато отправить следователя в городскую с рапортом на командировку — значит, косвенно дать понять, что принимаются активные меры к раскрытию преступлений.
Вернувшись к себе, я поделилась радостью с Андреем. Он слегка заволновался, как это я одна поеду в зону, но не в первый же раз мне предстояло ехать. Ездила я и на воюющий Кавказ, вместе с операми, правда, — забирать задержанного там убивца, и в самые что ни на есть наши заштатные городишки, где даже светлым днем у дверей прокуратуры было опасно, а в гостинице для похода в один на всех туалет, расположенный к тому же в другом крыле здания, женщине требовалась охрана. И ничего. Синцов внял моим доводам и успокоился.
— Я там кое с кем знаком, позвоню туда, чтоб тебя хоть устроили по-человечески, — захлопотал он, — а то знаю я их ведомственную гостиницу: спортзал на десять мест с раскладушками.
Мы договорились, что, пока я в отсутствии, он все же попытается найти следы детей Николаева. Пока сведения поступали неутешительные. В какой детдом отправили мальчишек, история умалчивала. В уголовном деле сведений об этом не было. Конечно, можно было по адресному бюро выбрать всех Олегов нужной нам даты рождения, — имя, в отличие от отчества и фамилии, вряд ли меняли усыновленному ребенку, — и тупо проверять каждого, живой ли, не пропадал ли намедни. Дата рождения, правда, тоже может быть изменена, согласно семейному законодательству, но не более чем на три месяца, и если речь идет о ребенке старше года, то при наличии уважительных причин, так что вряд ли дату меняли. Но для такой работы нужно иметь армию клерков и быть Мафусаилом, в смысле — жить восемьсот лет. Кроме того, не факт, что этот усыновленный Олег зарегистрирован был в городе. С учетом найденных в области трупов, он вполне мог проживать и за пределами Питера, а сюда наезжать, например, в командировки, тем более, что такую версию мы уже обдумывали. Так что Андрей продолжал копать и надеялся, что найдет концы в органах опеки и попечительства, которые тоже с тех пор сто раз подвергались всяческим реорганизациям, полностью сменяли штат и утрачивали архив. А установив детский дом, куда направили детей, отыщет хоть какую живую посудомойку или уборщицу из детдома, если уж будет не найти воспитателей и руководства. А этот, второстепенный технический персонал, порой видит и может рассказать гораздо больше, чем облеченные властью должностные лица, при том, что терять им, в отличие от должностных лиц, как правило, нечего.
Слава богу, зона, где последний раз видели Механа, находилась всего в шести часах езды на поезде. Не Магадан и не Караганда. Командировку мне подписали без звука, поезд отходил в шесть вечера, к тому моменту, как я собрала дорожную сумку, как раз пробудился мой отрок. Выполз из своей берлоги, узнал, что я уезжаю в командировку, в колонию, и вдруг испугался. Стал заглядывать мне в глаза и тревожным баском попросил не уезжать.
— А тебе обязательно надо туда ехать? А опера твои не могут? Там же страшно…
— Да что ты, зайка, что там страшного?
— Там же убийцы сидят, — гнул сыночек свое.
— Они же сидят, а не по улицам ходят, — возразила я. — Ничего там со мной не случится.
Но ребенок все равно был обеспокоен и даже увязался меня провожать вместе с Сашкой, чем невероятно меня растрогал. Они махали мне с перрона, пока их можно было видеть; в купе, где я оказалась одна, было тепло и тихо; под счастливые мысли о моих мальчиках я неожиданно заснула и продрала глаза только в пункте назначения. Мой выход.
Глава 16
Выйдя из поезда, я вспомнила опасения сыночка и слегка испугалась: на этом полустанке перрон с вокзальной будочкой, наглухо закрытой, стоял прямо в чистом поле. И на этом перроне я была одна в ноль часов пять минут, со своей дорожной сумкой и прокурорским удостоверением. Одно утешало: если кто-то сейчас направится ко мне с преступными намерениями, я замечу его издали и, возможно, успею удрать.
И ситуация не замедлила получить развитие. В чистом поле, взметая пыль, показалась черная «Волга» и стала стремительно приближаться. Я поняла, что от «Волги» не убегу, и сердце у меня нехорошо екнуло. Тех, кто в ней был, могла интересовать только я. Или моя дорожная сумка, или прокурорское удостоверение. Поскольку больше вокруг никого не было и следующий поезд должен был проходить через это Богом забытое место только утром, так что чего бы, спрашивается, так нестись?
В те считаные секунды, которые понадобились страшным бандитам-аборигенам, чтобы добраться до беззащитной жертвы в моем лице, я вспомнила все самые яркие кадры из фильмов ужасов, но не успела умереть от инфаркта, потому что из машины вышли два одинаковых красавца в хороших костюмах, широко улыбаясь, направились ко мне, громко спрашивая, Швецова ли я, Мария ли Сергеевна, и так же громко представляясь.
Оказалось, что знакомый Синцова в данной местности, кому он звонил с просьбой устроить меня получше, — не кто иной, как начальник местного отдела ФСБ. Поэтому меня встречали два самых видных оперуполномоченных ФСБ, на лучшей машине, которую смогли найти, и готовы были отвезти меня в лучшую гостиницу населенного пункта в максимальной близости от интересующей меня колонии.
Я только теперь осознала, насколько легкомысленно погрузилась в поезд, не позаботившись о том, как буду добираться до гостиницы. Кто же мог предположить (уж точно не старший следователь прокуратуры Мария Сергеевна Швецова, поездившая на своем следственном веку в командировки по всем медвежьим углам необъятной Родины),
