Грейс тихо ахнула, почувствовав его вторжение, и схватила его за плечи, словно пыталась остановить. Рутвен замер, чувствуя, как на его верхней губе выступила испарина.
— Потерпи, любимая, — хрипло произнес он. — Сейчас пройдет.
Просунув руки под ее бедра, он слегка приподнял ее. Она немного расслабилась, но ему потребовалось все его самообладание, чтобы не излить в нее свое семя.
Боже, неужели это все, на что он способен? Насколько Рутвен помнил, он никогда не оставлял своих партнерш по постели разочарованными. Конечно, Грейс неопытна, но у нее страстная натура, и, если он проявит выдержку и разбудит ее тело, они смогут подняться на недосягаемые высоты. Пожалуй, пришло время доказать самому себе, что он способен на большее, чем быстрая физическая разрядка. Пора открыться самому и принять то, что последует.
Овладев собой, он вонзился глубже. Глаза Грейс расширились. Милостивый Боже, он не хотел причинять ей боль. Он всегда был внимателен к своим партнершам, по крайней мере в физических проявлениях. На мгновение Рутвен почувствовал себя почти зверем. Затем начал двигаться и почувствовал, как она вздохнула и расслабилась под ним.
Он не спешил, вонзаясь в нее и выходя наружу с изысканной медлительностью и, как он надеялся, под правильным углом. Снова и снова. Держа себя в узде железной рукой, опускаясь на нее всем телом и приподнимая ее бедра вместе с собой.
— Эдриен? — снова произнесла Грейс, на сей раз с нетерпеливыми нотками в голосе.
Это был хороший признак.
— Спокойно, милая, — отозвался, не прекращая равномерных движений.
— Эдриен. — Ее дыхание обдавало его щеку. — Я хочу…
— Потерпи, любимая. — Он прижался губами к ее шее, вдыхая терпкие запахи любви. — Слияние может быть медленным. Его можно растянуть, превратив в ритуал поклонения. Возможно, нам удастся достигнуть божественного откровения. У нас впереди целая ночь.
Дыхание Грейс снова стало прерывистым.
— Эдриен, — прошептала она, беспокойно ерзая под ним.
— Ты доверяешь мне, любимая? — Он поцеловал ее в скулу. — Ты позволишь мне доставить тебе наслаждение?
— Но я… — Она ахнула, впившись ногтями в его плечи. — Я хочу…
Он знал, чего она хочет. И собирался ей это дать. Именно для этого он был рожден — для нее, для этого медленного, утонченного восхождения к вершинам блаженства. И теперь, когда его тело наконец находилось под его полным контролем, он стремился растянуть наслаждение как можно дольше.
Он снова приник к ее губам в медленном поцелуе. Никогда еще он не чувствовал такой власти над женщиной. И никогда не испытывал такой жгучей потребности. И тем не менее смаковал каждое мгновение, оттягивая завершающий момент.
— Только… не останавливайся, — взмолилась она.
— Ни за что, — отозвался он.
Придерживая ее за спину, он привстал на колени, так что она оседлала его.
— О! — вскрикнула Грейс, обхватив его руками.
— Грейс, — шепнул он, замерев на мгновение. — Открой глаза.
Она медленно подняла веки, глядя на него затуманенным взором.
— Эдриен…
— Расслабься, любимая. — Он распрямил ноги, еще глубже войдя в нее. — Не закрывай глаза и обхвати меня ногами. Мы теперь единое целое. Постарайся расслабиться внутри.
Она доверчиво кивнула. Рутвен улыбнулся, хотя его сердце разрывалось. Как он будет жить без нее?
— Ты мне доверяешь? — Он не впервые задавал ей этот вопрос, хотя и в разных контекстах.
И опять она не колеблясь ответила:
— Да.
— Вдохни мое дыхание, — шепнул он. — Втяни меня глубже.
Он накрыл ее губы своими и почувствовал, как она втянула в грудь воздух.
— Как необычно, — прошептала она. Ее хватка на его плечах ослабла.
— Посмотри на меня, Грейс, — велел он. — Загляни в мои глаза. Позволь мне дышать через тебя.
Она подчинилась, и Рутвен открылся ей. Потребность в немедленном высвобождении отступила, и хотя он находился внутри ее, твердый как камень, он испытывал глубокое, какое-то неземное умиротворение. И при этом все их чувства были обострены до предела. Он неспешно двигался внутри ее, как будто они были солнцем и луной, совершающими движение по небу, Шивой и Шакти, высшей властью и божественной энергией.
Как долго он мечтал испытать это состояние и как долго противился ему, не решаясь полностью открыться другому человеческому существу. У него не было ни навыков, ни терпения, которых требовала тантра, но даже так он вкусил райское блаженство.
— Посмотри на меня, Грейс, — шепнул он. — Откройся мне.
Теперь она смотрела ему прямо в глаза, окружая его не только своим теплым лоном, но и всем телом и частью сознания, как ему хотелось бы думать. Подобная близость — с невероятной остротой ощущений и душевным подъемом, выходившим за пределы чувственного, — вела к максимально возможному открытию сознания. К тому, чего он больше всего боялся. Но с Грейс — по крайней мере сегодня — ему не было страшно.
Они двигались вместе, возможно, час, возможно, дольше, медленно и чувственно, упиваясь друг другом. Когда она приблизилась к пику наслаждения, Рутвен остановился и слегка изменил позу, пока не почувствовал, что энергия вокруг них снова уплотнилась.
— Грейс, — шепнул он, — пойдем со мной.
А затем он опрокинул ее на постель, положив ее согнутый в коленях ноги себе на плечи, и нагнулся всем торсом, пока ее глаза не расширились от восторга. Она тихо ахнула, и высвобождение нахлынуло на них как лавина, которую слишком долго сдерживали.
На одно великолепное мгновение ему показалось, что он покинул свою физическую оболочку, а его мозг превратился в раскаленное ядро, изливающее на Грейс потоки наслаждения, как жидкое солнце. Он чувствовал, как она содрогается, ловил губами ее восторженные возгласы, возвращая ей их вместе с дыханием как чистую, ничем не замутненную радость.
Когда Рутвен вернулся в свое тело, лежавшее на постели, он перекатился на бок, увлекая за собой Грейс, и они ненадолго замерли, переплетясь телами.
— Боже милостивый, — прошептала она спустя несколько мгновений. — Что это было?
— Думаю, это были занятия любовью, какими они должны быть, — промолвил он, поцеловав ее в макушку. — Но подобного единения непросто достигнуть.
— А мы… достигли?
Он глубоко вздохнул.
— Отчасти. Но чтобы достичь истинной гармонии, требуются часы — и практика. Постоянная практика, культивирующая самодисциплину и способность откладывать наслаждение до конца путешествия. Боюсь, мы с тобой неофиты.
Грейс хмыкнула.
— Часы? — переспросила она, накручивая свой локон на палец — жест, который он находил необычайно притягательным. Затем приподнялась, положив ладонь ему на грудь и обольстительно поблескивая глазами. — Думаю, в сутках недостаточно часов, чтобы это занятие надоело, — прошептала она. — Эдриен, это было… У меня нет слов, чтобы выразить, что я чувствовала. Это было что-то… божественное. — Она склонила голову и прильнула к его губам в поцелуе.
