Однако дальше события начали развиваться стремительно. 11 апреля Маргевич был арестован. 13 апреля состоялось заседание бюро Московского комитета партии, на котором рассматривался вопрос о секретаре Волоколамского райкома Маргевиче. Итогом стало постановление, разительно отличавшееся от решения по делу Трейваса.
Во-первых, постановление дало жесткую оценку поведению первого секретаря: «Бюро МК ВКП(б) считает установленным, что первый секретарь Волоколамского РК ВКП(б) Маргевич покрывал и вступил в преступную связь с троцкистами, орудовавшими в Волоколамской организации. […] Бюро МК ВКП(б) считает, что это преступное двурушническое поведение Маргевича есть результат его политического и морального разложения и является прямым пособничеством злейшим врагам партии троцкистам – этим шпионам, вредителям и диверсантам». Связь Маргевича с врагами народа иллюстрировалась рядом примеров. Так, первый секретарь выдал положительную характеристику и рекомендовал на должность председателя горсовета человека, впоследствии «разоблаченного» как троцкист. Когда летом 1936 г. развернулась кампания по выявлению троцкистов и зиновьевцев, Маргевич, как указывалось в постановлении, в спешном порядке исключил того из партии и помог уехать из района, «затруднив тем самым следствие органам НКВД». В другом случае Маргевич, якобы под видом премии за овощезаготовки, взял 500 руб. и выдал новый партбилет человеку, ранее исключавшемуся из партии за троцкистскую деятельность. А через несколько дней после выдачи тот был «разоблачен» первичной партийной организацией.
Во-вторых, постановление, помимо первого секретаря, наказало и других работников Волоколамского района. Заведующий отделом культуры и пропаганды райкома был снят с работы и исключен из партии. Причинами стали заверенная им положительная характеристика исключенному из партии врагу народа и скрытие этого факта от парторганизации. Членам бюро райкома объявили выговор с занесением в личные дела «за беспринципную позицию, занятую ими в отношении действий Маргевича».
С этого времени Московский комитет все реже стал разбирать на заседаниях бюро дела секретарей райкомов, уличенных как враги народа. За период с 11 по 21 июля 1937 г. члены нового бюро рассмотрели 11 вопросов, касавшихся деятельности 19 работников районного звена и аппарата МК ВКП(б)[613]. Из них только один вопрос касался предоставления отпуска по болезни, остальные 10 были посвящены снятию с работы и исключению из партии. В основном они подтверждали решения пленумов, общих собраний райкомов области и бюро МГК. Формулировки исключений разнились. Как враги народа были исключены 6 человек. Один секретарь райкома снят и исключен из партии «за покровительство троцкистам и скрытие от парторганизации своих прошлых троцкистских взглядов», другой – просто снят с работы, но с формулировкой «в связи с выраженным ему политическим недоверием парторганизацией».
К осени эта процедура еще более упростилась. В качестве примера можно привести дело секретаря Воскресенского райкома Соломона Евсеевича Горбульского. 8 сентября 1937 г. он был арестован. Сразу после этого состоялся пленум Воскресенского райкома, который снял с должности, вывел из состава районного бюро и исключил из партии Горбульского. В качестве причины была названа его связь с арестованным еще в июле районным секретарем ВЛКСМ. 11 сентября, опросом членов бюро, Московский комитет утвердил это решение. А 17 сентября той же процедурой Горбульский был выведен из состава членов пленума Московского комитета [614].
Секретарь Загорского райкома Василий Васильевич Терехин еще 23 сентября 1937 г. представлял на утверждение бюро Московского комитета принятых в партию людей. А уже 30 декабря бюро утвердило решение Загорского райкома об исключении Терехина, как арестованного органами НКВД, даже не указав его недавнее место работы[615]. Проживавший в Загорске и с интересом наблюдавший за происходящим вокруг писатель М.М. Пришвин записал 25 октября в своем дневнике: «В Загорске посадили всех действующих лиц, и когда стал спрашивать, то оказывалось, всех за дело: председатель горсовета за недочет в 5000 руб. и т. д. Грешок был, конечно, у каждого, но с таким грешком раньше можно было жить, а теперь нельзя. Что-то вроде Страшного Суда». На следующий день он сделал небольшое пояснение: «Действующие лица: это администрация города, партийцы стахановцы, беспартийные большевики»[616].
Репрессии среди партийного руководства вынудили в ряде районов провести повторную замену партдокументов. Их обмен в 1936 г. проводился, как теперь получалось, врагами народа, шпионами, заговорщиками и вредителями. 3 октября 1937 г. бюро МК постановило произвести повторный обмен партдокументов в 12 районных парторганизациях (Ухтомской, Егорьевской, Ногинской, Серпуховской, Истринской, Волоколамской, Красногорской, Каширской, Лотошинской, Воскресенской, Малинской и Талдомской) – там, «где обмен партдокументов проводили люди, впоследствии разоблаченные и арестованные как враги народа». Секретарям перечисленных райкомов ВКП(б) поручалось провести необходимую подготовительную работу и начать повторный обмен партдокументов с 15 октября 1937 г. Особо выделялась следующая мысль: «Бюро МК ВКП(б) подчеркивает, что повторный обмен партдокументов является важнейшей политической задачей, стоящей перед райпарторганизациями в деле дальнейшего выкорчевывания и полного разгрома замаскировавшихся троцкистско-правых двурушников и иных врагов народа. При проведении этой работы райкомы ВКП(б) должны добиться дальнейшего повышения большевистской бдительности и решительного подъема партийно-политической работы в парторганизациях» [617]. 9 октября бюро обратилось в ЦК с просьбой предоставить для проведения повторного обмена партдокументов членам ВКП(б) и кандидатам в члены ВКП(б) 35 000 комплектов партдокументов, из которых 28 000 членам ВКП(б) и 7000 кандидатам в члены ВКП(б)[618].
Однако выполнение этого решения все время затягивалось, т. к. НКВД продолжало находить среди партийных секретарей новых врагов. 29 октября 1937 г. бюро МК перенесло начало повторного обмена в указанных райкомах и горкомах на 20 декабря 1937 г.[619]А 9 января 1938 г. оно расширило список районов и организаций, где требовалось провести повторный обмен. К уже известным 12 парторганизациям добавились еще 5 областных (Рузская, Петушинская, Мытищинская, Ленинская, Загорская), 6 столичных (Дзержинская, Ленинская, Ленинградская, Фрунзенская, Таганская, Ростокинская), а также партком, политотделы 1-го, 2-го и 12-го отделов ГУГБ НКВД. Теперь повторный обмен партийных документов, «подписанных лицами, ныне разоблаченными как враги народа», должен был начаться 20 января 1938 г. Помимо прочего, постановление вновь подчеркивало: «Бюро МК ВКП(б) особо разъясняет и предупреждает секретарей райкомов ВКП(б) и горкомов, что повторный обмен партийных документов ни в коем случае нельзя рассматривать как простое техническое мероприятие, как механическую замену одного партбилета другим. Повторный обмен партийных документов надо провести строго в соответствии с указаниями ЦК ВКП(б) об обмене партийных документов, обеспечив новый подъем партийно-массовой работы и укрепление связи партийных организаций с широкими массами, дальнейшее повышение большевистской бдительности коммунистов, еще большее их сплочение вокруг Центрального комитета партии, вокруг товарища Сталина, обеспечив полное выкорчевывание и разгром оставшихся еще неразоблаченными троцкистско-бухаринских шпионов и иных врагов народа»[620].
