университета. На бис исполняли «Дубинушку». После завершения, то есть в четыре утра (!), несколько человек остановились против губернатора, и один из них крикнул «Долой самодержавие», разбудил губернатора, за что и был задержан.[389]
В яркий солнечный полдень 1 мая около трехсот учащихся провели митинг в глиняных карьерах Собачьего бугра. С собой они взяли три красных флага.[390]
Общая маевка, впрочем, прошла скромнее. Она собрала около ста человек, в том числе 15 женщин, встретившихся в загородных садах, под открытым небом. В основном присутствовали служащие и студенты, рабочих было немного.
Отдельно собрались работники «Мазута». В лесочек за пристанью «Мазут» пришли всего 15 человек, серьезно нервничавших из-за угрозы ареста полицией. Однако полиция, знавшая о мероприятии и примерном месте его проведения, ошибочно приняла за революционеров расположившуюся неподалеку группу рабочих, решивших устроить пикник со спиртными напитками. Пока полиция разбиралась, наступила ночь, и планы арестов провалились.[391]
Студенты, однако, продолжали зажигать. 14 мая в саду «Аркадия» в десять вечера давали «Риголетто». Когда перед представлением оркестр заиграл «Боже, царя храни», с балконов раздался оглушительный свист, после чего оттуда были выброшено почти две тысячи листовок.
Через пару дней городская Дума собралась на обсуждение царского манифеста «Об искоренении крамолы». Несмотря на грозу двести астраханцев пришли к депутатам, распространив в зале прокламации и высказав свое мнение о происходящем в стране.
Фото 36. Первая маёвка (1891 г.). Художник Б. Владимирский. 1924 г.
Дошло до того, что листовки открыто раздавали среди белого дня на Никольской улице и Набережной Волги. Суетливые попытки полиции и жандармерии остановить поднимавшийся процесс были подобны латанию дыр в плотине, готовой вот-вот рухнуть.
22 мая в саду зацаревского татарина Гали Умерова собрались более двухсот человек, преимущественно учащейся молодежи. Попытки полиции пресечь митинг эффекта не имели. По завершению участники покинули место встречи на лодках. Среди прочих был замечен Владимир Сарабьянов.
Полиция как медиатор переговоров
В мае произошла очередная забастовка служащих только что открытого Астраханская трамвая. Примерно в это же время стачки прошли на железнодорожной станции Ахтуба, на Владимирских соляных мельницах и среди таскалей нескольких пристаней. Они имели успех. Железнодорожники так вовсе остановили поезд. Находившиеся на станции полицейские чины помогли в проведении переговоров с начальством, по итогам которых было принято решение об увеличении зарплаты на 10 %.[392] Причем требования обрастали новыми важными деталями. Грузчики, например, поставили вопрос об ограничении веса переносимых грузов.[393] Работники трамвая добились ограничения увольнений. Теперь им предшествовал товарищеский суд. Парикмахеры при поддержке полицмейстера склонили хозяев к предоставлению праздничного отдыха.
«Забастовка дело для нас новое», – отмечала В Михайловке Енотаевского уезда, Быково и Пришибе Царевского уезда дело дошло до попыток передела земли. Земли в основном отнимали у калмыков, что вызывало большое беспокойство администрации губернии, опасавшейся межнациональных столкновений.
Нельзя сказать, что не было конфликтов. 26 мая на Грязной улице[394] были избиты активисты профсоюза приказчиков. Был праздник, вознесение Господня, и работодатели дали согласие профсоюзу на отдых. На Грязной улице, однако, вовсю шла скупка рыбы от ловцов. Попытка закрыть торговлю привела к столкновению, которое приказчики проиграли. После этого профсоюз раздал своим активистам несколько десятков «совершенно новеньких револьверов с запасом патронов».[395]
Проходившая в те же дни забастовка жестянщиков была на старте пресечена «галахами», то есть странствующими раввинами, из чего следует, что цех в основном был еврейским.[396]
Спокойное лето
Горячая весна сменилась спокойным летом. Безмятежность полиции омрачали только столкновения браконьеров с рыбнадзором на промыслах Беззубикова под Сафроновкой.
В июле в Москве состоялся съезд земцев и думцев. Вполне безобидное мероприятие, учитывая сословный характер этих органов. Однако даже такие форумы вызывали раздражение властей, а попытка их обсуждать пресекалась. Так произошло и в Астрахани.
Делегатом от города на съезд поехал лидер местных кадетов Леонид Шмарин. Шмарин происходил из состоятельной купеческой семьи. Родители обеспечили молодому астраханцу отличное образование и в 1895 году он закончил юрфак Московского университета, после чего вернулся на малую родину. В Астрахани Шмарин какое-то время служил чиновником управления калмыцким народом, а затем подался в присяжные поверенные, то есть в адвокаты. В 1900 году он был избран депутатом местной Думы и коллеги отправили его на земский съезд.
Вернувшись из Москвы Шмарин решил рассказать публике о своих впечатлениях. Посреди собрания ворвалась полиция, и запретила его. Несколько человек задержали. «С природой нынешнего полицейского государства не совместимо, чтобы граждане собирались для обсуждения вопросов государственной важности», – откликнулись листовкой социал-демократы.[397]
Никаких реформ не предвиделось. В августе Царь пообещал провести выборы в Государственную Думу, но правом голоса обладали лишь владельцы собственности на 1500 рублей. Таким образом рабочий класс и крестьяне оставались без представительства. Социалисты ответили критическими листовками, быстро разошедшимися по заводам и селам.
По стране прокатывались кровопролитные столкновения. На использование армии против народа социал-демократы откликнулись превентивной листовкой к астраханским солдатам: «ты сын того рабочего народа, который кормит всю страну, а сам голодает». В листовке сообщалось, что в городах России уже убито 3500 демонстрантов, в том числе 2000 в Одессе.[398]
В августе забастовали пекари. Стачка охватила половину из их числа. Вслед за пекарями встали две тысячи бондарей Форпоста.[399]
Револьверы, бомбы и прогрессивное студенчество
11 октября эсдек Александр Поспелов призвал к забастовке астраханских учащихся.[400] Основным требованием был отказ от надзора вне учебного заведения, дополненный правом на посещение общественных собраний, необязательностью посещения молитв, более свободным пользованием библиотечного фонда и возможностью собраний в стенах учебного заведения. Начавшись в гимназии, стачка быстро охватила реальное училище и духовную семинарию, а затем и женскую гимназию Шавердовой.[401]
В кирпичных карьерах на Собачьем бугре прошла массовая сходка. «Стемнело, всходила луна, – рассказывал гимназист Роман Саградьян. – На вершине бугра стояли наши дозорные. Яма битком набилась учащимися. Роман Аствацатуров начал свою речь – призыв к забастовке. Все как один мы запели Марсельезу».[402]
РСДРП провело митинг солидарности с учащимися, собравший триста человек.[403] По городу прошел слух, что социал-демократы раздали учащимся и своим членам 500 револьверов, во что поверил даже губернатор.[404]
Социал-демократы действительно вооружались. Делали они это вполне легально. Особых ограничений на приобретение оружия в империи не было, и активист профсоюза плотников Павел Кулагин просто купил револьвер в магазине Керна за 20 рублей.[405] Это была сумма, сравнимая с двухнедельной зарплатой рабочего.
